Я прижалась к нему.
– Может, дать тебе обезболивающее? – предложила я.
– Нет, сейчас пройдет. Просто пойду отосплюсь.
– Ну, ладно. Тогда спокойной ночи. – Я поцеловала его в губы.
– Доброй ночи, – ответил он.
Я закрыла за ним дверь и побежала к окну, чтобы посмотреть, как он идет по улице. Разглядела во тьме его высокую фигуру. Он шел, опустив голову и засунув руки в карманы.
Только когда он скрылся за поворотом, я заметила что-то на карнизе и открыла окно.
На нем лежало длинное черное перо.
2
Несколько дней спустя я сидела на чрезвычайно скучных занятиях. На учебу я поехала на трамвае. В тот день, когда меня занесло, я пообещала себе, что снова начну ездить на машине, только когда растает снег. Рисковать я больше не собиралась.
Делая вид, что внимательно слушаю все, что говорит преподаватель, я изучала инструкцию по заполнению личного подоходного налога.
Ведущая семинара открыла последний слайд презентации, и мы увидели на нем любимую фразу студентов: «Конец. Спасибо за внимание».
Я посмотрела на часы. Следующая лекция начиналась через полчаса. Идти не хотелось. Много я наверняка не пропущу, а Петруша вернулся со своих занятий уже несколько часов как. Я решила поехать к нему.
– Вики, идешь на лекцию? – спросила Зуза, моя лучшая подруга.
– Нет, поеду к Петреку, – ответила я.
– Господи, ты влюбилась в него, как школьница, – прокомментировала она, закатывая глаза.
Я не стала возражать или обижаться. Это была правда. Зуза просто констатировала факт. Факт, с которым я давно смирилась.
Несмотря на снег и слякоть, я шла с улыбкой на губах. Сегодня у меня на носу были очень розовые, очень приторные очки.
И снимать их мне не хотелось. Любовь – странная штука. У нее есть какие-то наркотические свойства.
Я взглянула на часы. В этот час соседа Петрека еще не должно быть дома. Мы будем одни. Прекрасно!
Общественный транспорт сегодня оказался, как никогда, на высоте: только я дошла до остановки, приехал мой автобус. Я довольно уселась на свободное место и поставила ноги на печку. Стекла дребезжали в старом «Икарусе» на каждом повороте, а подвеска скрипела, когда колеса попадали в выбоины.
Я вышла на остановке на Торговой улице, рядом с базаром Ружицкого. Когда-то это было единственное такое место в Варшаве. При коммунистах здесь можно было достать практически все. А сейчас? Десять-пятнадцать грязных прилавков со свадебными платьями и туфлями – явно не лучшие для базара времена.
Посмотрела на часы. Шестнадцать ноль шесть.
Я спряталась в воротах, ища спасения от снега. Мокрые волосы прилипли к щекам. Рядом со мной, в черном плаще, небрежно расстегнутом у шеи, стоял красивый парень. Он откинул назад широкий капюшон, и снежинки оседали на его волосах и длинных черных ресницах.
Уже