Стоя под деревьями, Сорэйя могла бы и вовсе позабыть, зачем пришла на празднество, но через час до нее донеслись бурные приветственные крики, перекрывшие прочий шум. Сорэйя повернулась туда, откуда они доносились. Оказалось, что через толпу шел Соруш. Группа солдат подняла кубки ему вслед. Вместо грузных, подобающих шаху одежд он был в простом солдатском красном камзоле. Он хорошо смотрелся с его черными волосами и бронзовой кожей. До смерти отца Сорэйя отмечала Новруз вместе с Сорушем и Ло-ле́. Соруш крал для них выпечку, и тогда он и Ло-ле́ приходили в покои к Сорэйе.
Сорэйя вышла из тени дерева и двинулась за Сорушем. Продвигаться через толпу приходилось не спеша, тщательно следя за тем, чтобы не подходить к людям чересчур близко. В итоге она потеряла Соруша из вида рядом с выстроившимися в ряд кипарисами, разделявшими сад на четыре части. Сорэйя продолжила прокладывать себе путь в том же направлении, чувствуя некое сходство со змеей, не способной идти по прямой.
Миновав кипарисы, она вновь заметила красный камзол Соруша, хорошо видимый издалека. Интересно, куда он так решительно и энергично шел? Он едва смотрел по сторонам, продвигаясь сквозь толпу так, будто этих людей не существовало. Не спеша следуя за Сорушем, она посмотрела вперед, пытаясь понять, куда он направляется. Впереди Сорэйя увидела шатер, в котором гости могли насладиться тенью и отдыхом.
Тут она заметила в шатре ждущую жениха Ло-ле́ и остановилась словно вкопанная. Рядом с Ло-ле́ стояла Таминэ. На лбу у нее не было складок, а взгляд был теплым.
Сорэйя спряталась за цветущим миндальным деревом близ шатра и наблюдала за тем, как Соруш присоединился к невесте и матери. По ним сразу было понятно, что они члены одной семьи. Ло-ле́ обворожительно улыбалась, в глазах ее сверкали искорки. Наблюдая за тем, как Соруш берет руку Ло-ле́ и нежно поглаживает ее по костяшкам, Сорэйя вспомнила слова Рамина: «Не пристало кому-то вроде Ло-ле́ скрываться». Таминэ с сияющей улыбкой смотрела на сына и новообретенную дочь, которой сможет гордиться. Сорэйя никогда не видела ее такой беззаботной.
Сорэйя вцепилась одетыми в перчатки руками в кору дерева. Смотря на собственных мать и брата, а также на свою единственную подругу, она не видела рядом с ними места для себя. В их сияющих улыбках она видела правду: ей было суждено потерять их. В их жизнях было место радости. И как бы ей ни не хотелось этого признавать, но Сорэйя знала, что в глубине души всегда будет таить на них обиду.
Обиду за то, что им ведома радость, и даже просто за возможность познать ее.
Сорэйя незаметно подалась назад, подобно тени в полдень. Однако людей значительно прибавилось, и толпа казалась ей неприступной стеной. Она попыталась контролировать свое дыхание и успокоить разошедшееся сердце, одновременно ища прореху в толпе. Но уже через несколько