– Плохо. Третий день взываю к страже, а явился заключенный. Но с судьбой не поспоришь. Почему у тебя такой выговор?
– Извини, амиго, мне тоже нелегко тебя понимать. – Я повторил на латыни, потом прикинул различия и добавил на самодельном промежуточном наречии: – Говори помедленнее, хорошо?
– Я говорю так, как желаю. И не смей называть меня «амиго»; я римский гражданин, поберегись.
Это, конечно, вольный перевод. Думаю, совет римлянина звучал грубее. Он был похож на одну испанскую фразу, несомненно очень неприличную.
– Что он говорит? – допытывалась Чибис. – Это же латынь, да? Переведи!
Я был рад, что она ничего не поняла.
– Ужели, Чибис, не знакома ты с языком поэзии и науки?
– Слушай, не умничай! Скажи!
– Не лезь, малявка. Потом переведу. Я и так за ним не успеваю.
– Что за варварская тарабарщина? – надменно вопросил римлянин. – Говори разумно, не то получишь десять ударов мечом плашмя!
Казалось, он опирался на воздух. Я потрогал. Воздух оказался твердым; я решил не обращать внимания на угрозы.
– Разумнее у меня не получается. Мы говорили между собой на своем языке.
– Хрюкают только свиньи. Пользуйся латынью, если способен. – Он посмотрел на Чибис, будто только что ее заметил. – Твоя дочь? Не продашь? Было бы у нее на костях мясо, дал бы полдинария.
Чибис взбеленилась.
– Это я поняла! – рявкнула она. – Выходи и защищайся!
– Скажи это по-латыни, – посоветовал я. – Если поймет, наверное, отшлепает.
Она немного сконфузилась.
– А ты ему позволишь?
– Ты же знаешь, что нет.
– Пошли обратно.
– Я это предлагал и раньше. – Я повел ее мимо убежища пещерного человека к нашим апартаментам. – Чибис, я вернусь и потолкую с благородным римлянином – может, что интересное узнаю. Не возражаешь?
– Конечно возражаю!
– Будь умницей, солнышко. Если бы эти арестанты представляли угрозу, Мамми предостерегла бы нас. А она лишь сказала, что здесь есть земляне.
– Я пойду с тобой.
– Зачем? Я расскажу тебе все, что выясню. Может быть, поймем, что это все означает. Как здесь оказался римлянин? Его продержали в холодильнике пару тысячелетий? Когда он очнулся? Известно ли ему что-то, чего не знаем мы? У нас неприятности, и нужна вся информация, какую только можно добыть. Ты здорово поможешь, если не будешь соваться. Боишься – позови Мамми.
Она накуксилась:
– Я не боюсь. Ладно, будь по-твоему, раз ты так хочешь.
– Хочу. А ты пока пообедай.
Собаколикий троглодит не показывался; впрочем, я и не приближался к его двери.
Интересно, если корабль способен мгновенно прыгать через пространство, не может ли он точно так же проскакивать по шкале времени? Не противоречит ли это математике?
Легионер у своей двери все еще подпирал стенку. Он взглянул на меня:
– Я приказал тебе быть здесь. Ты что, не слышал?
– Слышал, –