Их августейшество Сентябрь
без свиты бродит по полям…
«В серебряной оправе…»
В серебряной оправе
луж-зеркал
дымится небо,
тает и седеет.
Болезненно цветёт
полузакат
изнеженной
тепличной орхидеей.
На крылья туч
наброшен плащ дождей,
и в натюрморт домов,
асфальта, сосен,
озябших скверов,
мокрых площадей
врывается
простуженная осень…
«На ивах…»
На ивах
иней. Внизу слюда.
Всё резче
веток нагих оскал.
Наивно
ждать теплоты, когда
перечат
осень, озноб, тоска.
Из стали
медленная река.
На якорь
стали её баржи.
Усталость
прячет пустой рукав,
ноябрь
перелицует жизнь.
Остудит
холод горячку лбов
простуда.
Просто иду. Туда.
Отсюда
в серую нелюбовь,
оттуда
в долгое никуда.
Свой тайный
суд надо мной верша,
но явных
не засчитав измен,
фатально
следуя за – шаг в шаг —
ноябрь
приговорит к зиме.
Декабрьское
А мороз бородат и рус,
даже рыж он.
Под ногой аппетитный хруст
кочерыжек.
Неба белый стеклянный свод
просквозило
так, что солнце, взойдя на лёд,
заскользило…
Тротуар что каток с утра —
бич прохожих,
и автобус взять «на ура»
очень сложно.
Губы сводит, румянец щёк
стужа лижет…
А морозец всё щёлк да щёлк!
Вправду – рыжий…
Карусель
По весне веснятся
птицы и трава.
Сны цветные снятся —
запишу слова.
Небо в эполетах
белых облаков,
прилетает лето,
распахну балкон.
Выцветают ситцы
сада. Погодя,
осень осенится
крестиком дождя.
А затем – серьёзней:
заснежит пурга,
зазимуют
оземь
павшие снега,
и, к началам жизни
воротясь отсель,
снова закружится
эта карусель…
В четверть голоса
Музыка
Синий мох на старом пне,
деревенская сирень…
Это – музыка во мне.
Деревянная свирель…
Небо. Сонная река.
Стог душистый. Жёлтый плёс.
Две берёзки у мостка…
Это музыка. Всерьёз.
Это музыка, мой друг,
наяву или во сне.
Это музыка – вокруг.
Эта музыка