– Я не падал, – тихо ответил Рыбкин, – меня кто-то выбросил за борт.
– Что?! – капитан вскочил в гневе.
А папа – нет; он сидел спокойно, будто все уже знал. Вот только предусмотреть не сумел.
– Меня кто-то выбросил, – повторил Рыбкин. И, запинаясь, рассказал, как это случилось.
Он стоял у борта. Когда поднялся шум и гам и все любовались фейерверком, кто-то, стоящий рядом, шепнул ему: «Посмотрите на море. Там какое-то чудище».
– Я повернулся… И тут кто-то подхватил меня сзади под коленки и перевалил за борт.
– Доигрались! – кипятился капитан. – Дурацкая неосторожность! Шуточки!
– Это не шуточки, это совсем другое, – сказал папа ровным голосом, – это покушение на убийство.
Капитан плюхнулся в кресло так, будто его самого ударили под коленки.
– Пригласите его спасителя, – сказал папа капитану.
Пришел веселый матрос. После коньяка он стал еще веселее. Но когда папа начал его расспрашивать, он сразу стал серьезным.
– Где вы находились, когда Рыбкин упал за борт?
– Недалеко от него.
– А как вы заметили его падение? Он ведь даже вскрикнуть не успел.
– Не знаю. Я смотрел салют. Краем глаза, наверное. Мне показалось: что-то мелькнуло над бортом.
– Это были, вероятно, мои ноги, – сказал Рыбкин. – Вы теперь мой друг навеки.
– Тогда я в первую очередь научу вас плавать, – усмехнулся веселый матрос.
– Вы не обратили внимания, – спросил папа, – кто еще находился рядом с Рыбкиным?
– Да там разве разберешь? Все переодетые, мокрые, перемазанные как черти.
И тут все посмотрели на Алешку. Хвоста у него уже не было, а мордашка даже после купания осталась черной.
– Это я подшутил, – признался веселый матрос. – Вместо гуаши более стойкой краской его разрисовал. Дня на три еще хватит.
– Можно лосьоном попробовать, – посоветовал Рыбкин.
– Еще чего! – возмутился Алешка. – Я лучше так похожу.
Капитан вздохнул.
– Завтра мы подойдем к атоллу Беринга. Все сойдут на берег, а тебя я не пущу. Ты там всех аборигенов перепугаешь.
– Ну да! – возразил Алешка. – Они там сами все черные.
– Черные, – кивнул капитан, – но не такие, как ты. Ты в пятнах.
Вроде бы я их слушал, а сам думал: почему веселый матрос нисколько не удивляется, что эти вопросы ему задает пассажир, да еще при своих детях? Я бы задумался. А его это совсем не смущает.
Папа повернулся к Рыбкину:
– А голос, который вам шепнул, что же, совсем не знаком?
– Совсем не знаком, – вздохнул Рыбкин. – Но немного на ваш похож.
– Спасибо, – серьезно сказал папа.
А я еще заметил, как у Алешки сверкнули глазки на черном фоне.
– Все свободны, – сказал папа. И продолжил сурово специально для нас: – А вы марш в каюту.
Мне показалось, что Алешке только этого и надо