– Меня прямо рвет на части все рассказать… последствия уколов? Не могу молчать…
– Так говори.
– Ну… Как ты показал тому старику средний палец – все и закрутилось. Он развел руками, вздохнул тяжко, долго качал посеребренной головой, а затем сказал: «Тебе придется послужить на благо мира, герой Оди, ибо ситуация становится критической. Ты служил тогда – послужишь и сейчас. Если не хочешь послужить разумно – послужишь слепым орудием, что так прекрасно умеет выживать. – перевел взгляд на меня и добавил: – Выбирай свою судьбу и ты. Докажи, что ты человек разумный, и…».
– А ты?
– Ну… меня как раз трясло от нарастающей злобы, лид. Я еще не все вспомнил, но видел, как стою перед тобой с мечом в руках, а ты держишь на руках обмякшее тело с запрокинутой головой… ее тело… Меня пару раз тряхануло, а затем я просто повторил за тобой.
– Показал средний палец и послал нахер?
– Точно. В полу что-то щелкнуло. Мы рванули к экзам. Но не успели – свалились и очень быстро. Газ.
– Газ. – медленно повторил я, пытаясь вспомнить, но мозг выдавал лишь разрозненные картинки. – Что потом?
– Чернота. По ощущениям – ненадолго. Но бессознанка всегда обманчива.
– Согласен.
– Я очнулся – а мы лежим на решетчатых таких кроватях, руки и ноги в стальных замках с мягким подкладом, а над нами куча манипуляторов и шлангов. И запах – сразу ясно, что тут часто режут на куски. Головы тоже зафиксированы стальными ободами, не поднять, но повернуть можно. Так увидел тебя. У тебя в шее слева торчит игла. У меня тоже. Говорить не могу. Глаза у тебя открыты, смотришь в потолок, но нихрена, походу, не видишь. Ты в бессознанке, но дергаешься – тело буграми, пытаешься вырваться. Еще под потолком что-то мерзко мигает… сиреневым таким… раз мигнет – и тошнота подступает. Два мигнет – и башка начинает болеть. Еще там изогнутые чуток экраны, на них быстро-быстро мелькают картинки.
– Почему ты очнулся, а я нет?
– Расскажу. Я как глаза открыл – увидел, как от меня поднимается манипулятор с иглой. Мне сделали укол. Следом такой же потянулся к тебе, но резко остановился – так, будто его схватил кто-то. Думаю, меня тем уколом и разбудили – причем резко. Сиреневый продолжает мигать, на экранах мельтешит, я повернул и наблевал на стол. Говорить по-прежнему не могу – будто голосовые связки вырезали.
– Что дальше?
– А дальше над нами начала ругаться Мать.
– Мать? – изумленно переспросил я. – Ты хотел сказать – система?
– Ну да… но тогда это была Мать! Гневная! Праведная! Сражающаяся за своих детей!
– Каппа… тебе по башке слишком сильно дали?
– Послушай, командир. Ты знаешь – я придумывать не стану.
– Ну?
– Мать… система… озвучивала все для нас – для меня. Я не сразу это допер, ведь неясно, с кем она ругалась. Этот кто-то хотел завершить начатое.