Издаю какой-то звук и сдержанно улыбаюсь девушке. Она успевает остановить удар, и теперь смотрит на меня встревоженно и с заметной опаской. Красотка стоит на коленях, изогнувшись дугой; спортивный костюм облегает ее великолепное тело; мой взгляд невольно останавливается на внушительных округлостях, нависающих над лицом.
– Что это было? – произношу с трудом, – На меня будто бетонная плита упала…
Девушка вздрагивает, разом отшатнувшись назад; лицо Лолы бледнеет, глаза глядят испуганно и подавленно. Она мигом отстраняется, будто я заразный, смешно мельтешит назад на четвереньках, и лишь существенно разорвав дистанцию, поднимается на ноги.
– Эй, Лола, погоди! – я приподнимаюсь на локтях, все еще чувствуя ощутимую слабость.
Но красотка даже не думает задерживаться. Кинув на прощанье чуть виноватый и заметно испуганный взгляд, девушка поворачивается спиной.
– Стой! Лола! – мой писклявый голос похож на завывание мартовской кошки, – Лола!
Она не оборачивается, идет прочь быстрой целеустремленной походкой. Несколько мгновений спустя стройный силуэт теряется среди десятков серых фигур, стоящих и бредущих сквозь площадь. Теперь уже никто не обращает на меня внимания, люди даже как будто бы стараются обходить стороной ребенка, разлегшегося на дороге.
– Да что за дела… – шепчу расстроенно и растерянно, – Что происходит?
Не то чтобы я к ней слишком привязался, но все же – в огромном совершенно незнакомом мире Лола оказалась первой, с кем меня свела судьба. И вот – такое нелепое беспричинное расставание. Она словно боялась остаться рядом…
Кое-как сгруппировавшись, умудряюсь принять сидячее положение. Оглядываюсь вокруг – те же дома, та же толпа, здание транспортной станции на другом конце площади. Люди проходят мимо, стараясь не задерживаться, а бросив на меня беглый взгляд – брезгливо морщатся.
– Тей, вы совершили серьезное социально-деструктивное действие! – голос, внезапно раздавшийся в голове, заставляет вздрогнуть, – Сожалею, но ваш социальный статус понижен.
Мда… А я уже успел позабыть про Нимфу. Впрочем, может, хоть она сумеет что-то прояснить.
– Да что такого… – начинаю говорить вслух, лишь в процессе вспоминая, что достаточно мысленных команд, – Да что же я такого страшного натворил-то?
– Согласно Доктрине, представителям низших классов запрещено обращаться к индивидам высших, пока те сами и в явном виде не выразят на то согласия.
– Значит, все из-за того, что я заговорил с той дамочкой? – ошалело качаю головой.
Ответом мне служит многозначительное молчание. Думаю, если бы ИскИн мог обиженно сопеть, то именно сейчас он бы это сделал. Из чего следует закономерный вывод – я в очередной раз сморозил какую-то глупость.
– Что же получается,