Оттолкнув Германа, она сбежала вниз, но он очень быстро настиг ее, грубо схватил выше локтя и потащил за угол ресторана.
– Пусти! Мне больно! – вырывала руку Рита.
За углом он швырнул ее к стене, в которую уперся ладонями так, что Рита оказалась между его рук. Молчал, чтобы не наговорить в запале такого, о чем впоследствии пожалеет. Только ноздри раздувались и дышал тяжело, шумно, словно пробежал километр. Рита будто не видела разъяренного Германа, добавила яда в интонацию:
– Вот как! Силу применяешь! Ты не перестаешь меня удивлять. Что ж, теперь тебе остается меня ударить. Давай, не стесняйся…
– Ты же знаешь, что я этого никогда не сделаю, – зло процедил Герман, почти не разжимая рта, а ему хотелось именно ударить Риту, очень хотелось.
– Не знаю! – надрывно вскрикнула она с болью. Герману стало не по себе, ведь он виноват перед ней. – Я вообще, как выяснилось, тебя не знаю! И если честно, не хочу знать. Пусти, я пойду домой.
– Ты останешься, потом я отвезу тебя.
– Не стоит утруждаться, доберусь сама.
– Рита! Не выводи меня из себя, – сказал он спокойно, но на пределе.
– А то что будет? Это Светку вы можете заставить делать все, что угодно вам, но не меня. Я не твоя собственность, понял? Приказывать ты мне не смеешь.
– Не говори так. Я прошу тебя…
– Думаешь, никто не видит ее зареванных глаз? – разъярилась Рита. – Вы что устроили с папочкой? Играете ее судьбой? Думаешь, никто не соображает, что на самом деле произошло?
– Мне плевать…
– А мне нет! Плюй куда хочешь, но не в меня! Завтра вся эта свадебная свора будет смеяться над вами за вашими же спинами, а заодно и надо мной. Ты спишь с кем попало, я делаю вид, что все о’кей. А я не хочу, чтобы вся эта мразь тыкала в меня грязными пальцами. Это вы с папочкой страусы, умеете голову в песок прятать, а я другой породы…
– Рита! – рявкнул Герман, и ему удалось перекричать ее.
У Риты дрожали губы, а Герман вдохнул глубоко воздух, задержал дыхание, затем упавшим голосом выдавил:
– Я же тебе объяснил. После ссоры я был сам не свой, выпил лишнего, ты же знаешь, спиртное на меня плохо действует, поэтому я стараюсь не пить. Потом…
– Не повторяйся, у меня прекрасная память. Выпил, познакомился, с ходу затащил ее в постель, а она подобного счастья не вынесла и скончалась, теперь ты раскаиваешься. Видишь, я все помню. Трогательная история! Если бы только она не касалась меня.
– Ты мне не веришь? – несколько озадаченно спросил Герман, ведь Рита была одна из немногих, кому он поведал правду.
– Как ты мог такое подумать?! Верю! Еще как! Так поступить можешь только ты: поссорившись, лечь с другой, а потом цинично мне исповедаться. Так вот, дорогой, как раз это меня и не устраивает. Неважно – скончалась твоя одноночка или нет, с меня довольно этих мерзостей.
– Ты ревнуешь, вот и все.
– А