Теперь она жила бедно, и неприкаянная её душа искала слуг, любящего благородного кавалера, готового бросить к её ногам весь мир, и убить каждого, кто посмеет посмотреть на неё косо, прекрасный и недостижимый дворец, и праздная, наполненная негой и ленью, жизнь светской львицы.
Она никого не любит, даже себя. Её тело начало стареть (какое предательство).
Дочки, Тиана так старалась показать, как она их любит, и тискала и целовала, старалась нарядить броско и ярко, только и они словно не её, словно из какой-то другой жизни.
Иногда, она срывала на них своё раздражение и боль.
За потраченные в пустую годы, за потерянную красоту, за ту пустоту, и холод, что образовались в груди, в сердце.
Сколько раз Тиана пыталась понять, какая она, её настоящая жизнь. На всё, что так хотелось, не хватало денег, но ни кто не хотел взять её на содержание. Ни кто не хотел решать её проблемы. Благородные и богатые кавалеры обходили её стороною. И словно грязь к подошвам сапог, липли всякие, мечтающие приобрести бесплатную домработницу и кухарку, а так же ночную утешительницу. Но такая участь Тиану не прельщала.
Совсем недавно, когда она вновь решила поверить одному такому (я не знаю, как его назвать, что бы не опуститься до банальной ругани), человеку.
И всё снова повторилось. Опять раздражение и злость на весь мир, опять слёзы, разбитые мечты и надежды, а сердце в груди покрывается тонкой корочкой льда.
«Всё, – решила Тиана – я больше так не могу, если эта жизнь не моя – то чья? Почему я проживаю её так бездарно? Почему я снова и снова делаю всё, чтобы получать новые удары судьбы? На мне уже нет живого места, может мать меня прокляла? Хотя она этого не помнит. Мне нужна помощь! Должен же кто то знать, что с этим делать. Как понять, что происходит в моей жизни, почему же мне так тяжело. Живут же люди нормально, хоть и дворцов нет, но вполне себе спокойно и комфортно, и мужья, и дети у них. Что же я всю жизнь будто обувь на три размера меньше надела?»
Рассуждая так сама с собою, шла она в салон к модной гадалке, намереваясь отдать последние гроши за предсказание.
Вот уже совсем рядом пышно украшеный подъезд, таинственная вывеска.
– Ой!!! – подвернулся каблук, и вот она на коленях, посреди тротуара, злополучный каблук сломан, колготки порваны, а платье вымазано в пыли. Злые слёзы брызнули из её глаз.
– Вставай, милая! Поднимайся, деточка! – какая то старушка отряхивала её платье и сочувственно качала головою. – Ну, что ты, не плачь, это всего лишь пыль.
– Да… пыль… – и Тиана сама не заметила, как рассказала доброй старушке все свои беды да горести. Та очень внимательно выслушала женщину, сочувственно качая седой головою.
– Знаешь, милая, зря ты всех в своих бедах обвиняешь, а особенно мать, тяжко ей было, как могла так и тянула вас троих, тоже, небось, как и ты счастья женского от жизни хотела. Вот