Вот идиот! А кто сказал, что я развяжу твои конечности? То, что я сорвала скотч с твоего лица, значит лишь, что мне нужна твоя способность разговаривать, а двигаться тебе для этого совершенно не обязательно. Может быть, я и убью тебя вот так, связанного. Плевать мне на совесть, потому что в джунглях она впадает в глубокий анабиоз, так на нее действует вонь зеленой влажной чащи.
– Это потом, амиго. Как тебя зовут?
– Ничего не скажу тебе. Я тебя убью.
Мечтатель. Убил бы, точно, причем не спросив, как звать. А я вот нет, я воспитанная, а потому спрашиваю. Не то чтоб мне было интересно, а просто ради вежливого начала разговора. Не хочешь вежливого обхождения? Тогда получай, мне не жаль. Думаю, пинок под ребра немного умерит твой пыл, амиго.
Пленник стонет сквозь зубы и пытается испепелять меня взглядом. У него смуглое лицо, прямой нос и густые брови. А в больших черных глазах, удлиненных, окрыленных прекрасными ресницами, – кстати, у кого, где я видела подобные? – такая злость, что гремучая змея нервно курит под балконом. Только, чико, мне не страшно. Мне уже ни от чего на свете не страшно, но ты пока об этом не знаешь. Ты лежишь тут связанный и не желаешь поддерживать светский разговор. Ладно, сейчас я научу тебя манерам. Правда, тогда наши отношения перейдут совсем в другую фазу, и тебе же будет лучше, если не станешь доводить меня.
– Как знаешь. Мне, в конечном итоге, безразлично твое имя. Ты и жив-то еще просто потому, что я хотела порасспросить тебя о некоторых вещах. Но если нет – значит, нет. Умрешь безымянным.
– Ты этого не сделаешь!
– Ты так думаешь? Напрасно.
Я принимаюсь за осмотр поклажи ночного гостя. Практичная вещь – рюкзак. Что у нас тут? Початая бутылка бренди, несколько банок консервированных бобов со свининой, военная аптечка первой помощи американского производства, коробка патронов к пистолету тридцать восьмого калибра. А сам-то где? Я слишком быстро связала парня, так что оружие должно быть где-то при нем. Надеюсь, он не боится щекотки?
– Я убью тебя.
– Ты, наверное, знаешь по-английски только эти слова? Не напрягайся, мне все равно.
– Я убью тебя.
– Твои речи чересчур однообразны, тебе не кажется?
Пистолет такой же, как и у меня. Отлично, значит, теперь моя боеспособность улучшилась, и это меня по-настоящему радует. Хоть что-то приятное случилось.
– Ну, и что мы решим, амиго? Поговорим или мне сразу пристрелить тебя?
– Тори!
Однако не вовремя Эд решил поучаствовать в разговоре. Впрочем, все равно пора уколоть ему антибиотик. Рана его имеет весьма приличный вид – если и дальше так пойдет, возможно, удастся избежать воспаления и через неделю журналист сможет вести более-менее нормальный образ жизни.
– Тори, что ты собираешься сделать?! – Эд ошеломленно смотрит на меня.
– Ты о чем?
– Ты намерена убить пленника?
– Да. А что?
– Это же варварство! Ты не можешь…
– Конечно