Вопрос, который я все время себе задаю, – куда Саддам все это спрятал перед нашим вторжением. Мы сделали столько предупреждений, что у него, несомненно, было время переместить и закопать тонны химических материалов. Где это зарыто, как оно проявится, что отравит – я думаю, это очень хорошие вопросы, на которые никто и никогда не ответит.
Однажды мы нашли что-то непонятное в пустыне и решили, что это зарытые в песок самодельные взрывные устройства. Мы вызвали саперов. То, что они откопали, было не бомбой – это был самолет.
Саддам закопал кучу своих самолетов в пустыне. Их накрыли пластиком и попытались спрятать. Возможно, диктатор рассчитывал, что повторится операция «Буря в пустыне» – мы быстро ударим и уйдем.
Он ошибся.
«Мы собирались умереть»
Мы продолжали взаимодействовать с морской пехотой по мере ее продвижения на север. Как правило, мы двигались на острие наступления, в нашу задачу входило обнаружение узлов сопротивления. И хотя мы располагали данными разведки о том, что в этом районе имеются иракские войска, мы не рассчитывали встретить крупные силы противника.
В это время мы действовали целым взводом; все шестнадцать человек. Мы заняли небольшое здание на окраине города. Как только мы там оказались, по нам открыли огонь.
Перестрелка быстро усилилась, через несколько минут мы поняли, что окружены, и пути к отступлению нам отрезали несколько сот иракцев.
Я начал убивать иракцев, – мы все начали, – но на месте каждого сраженного появлялись пятеро, чтобы занять его место. Это продолжалось несколько часов, огневой бой то разгорался, то стихал.
Боестолкновения в Ираке чаще всего были спорадическими. Обычно интенсивный огонь продолжался несколько минут, иногда даже час или около того, после чего иракцы отступали. Или же отступали мы.
На этот раз было иначе. Бой волна за волной продолжался всю ночь. Иракцы знали, что нас намного меньше и что мы окружены. Мало-помалу они начали приближаться к нам, до тех пор, пока не стало очевидно, что они готовятся к штурму.
Мы были готовы. Мы собирались умереть. Или, что хуже, попасть в плен. Я подумал о своей семье и о том, как ужасно это должно быть. Я решил, что умру первым.
Я расстрелял большую часть боезапаса, но теперь бой шел на гораздо более короткой дистанции. Я начал обдумывать, что делать, если дойдет до рукопашной. Я решил пустить в дело пистолет, нож, драться голыми руками – любым способом.
А затем я должен был умереть. Я подумал о Тае, и о том, как я люблю ее. Потом я понял, что мне нельзя отвлекаться, и постарался сосредоточиться на бое.
Иракцы продолжали приближаться. По нашим расчетам, у нас оставалось пять минут жизни. Я начал мысленно их отсчитывать.
Я не далеко успел продвинуться в этом, когда наш радиопередатчик пискнул и сообщил: «Мы приближаемся к вам, направление на шесть часов».
Наши шли на