– Знаю, дедушка, – спокойно произнесла Ксилия, подходя к связанному Снайперу. Два движения – и хитрые узлы распущены, а девка уже сматывает веревку. Это только в плохих фильмах герои эффектно режут ножами путы, которыми только что связали опасного злодея. В жизни любой нормальный воин бережет хороший материал для вязки вражьей силы.
– И как звать тебя, раб? – поинтересовался вредный дед, делая ударение на последнее слово.
– Снар, – ответил Снайпер, стараясь дышать спокойно. Так, сейчас никому лицо бить не надо, пусть развлекаются. Сперва надо окончательно вылечиться, набраться сил, а потом можно будет принимать скоропалительные решения.
– Хорошо, раб, пусть будет Снар, – кивнул Вард. – А теперь вставай и пошли на подворье. Будет для тебя дело.
Снайпер не стал спорить и с трудом поднялся с лавки. Все тело, измученное токсинами, ныло и болело. Но слушалось, а это – главное. Рука сама потянулась к лицу…
– Морду не трожь!
Смотанная веревка свистнула в воздухе, но Снайпер успел отдернуть руку от лица, и удар Ксилии пропал впустую. Старик, отметив реакцию раба, одобрительно кивнул, но ничего не сказал. Лишь махнул рукой – идем, мол, – и, повернувшись спиной к Снайперу, вышел за дверь.
«Интересно, чем тут развлекают рабов? – думал Снайпер, идя следом за Вардом. – Дрова колоть? Воду носить? Дерьмо разгребать?»
Оказалось, не угадал ни разу.
Подворье лесного дома оказалось обширным. Сараи, клети, внушительная поленница дров возле высокого забора из заостренных кольев, больше похожего на тын небольшой крепости. Тем не менее свободного места было много. Хочешь – лошадку выгуливай, хочешь – в стрельбе тренируйся, благо к дальней части забора прислонены три щита, плетенных из лозы. К ним были прикреплены куски кожи с нарисованными на них мишенями, состоящими из пяти кругов.
– Я видел, как ты стрелял из-за кустов невидимыми стрелами, – сказал старик, снимая с плеча свой длинный лук. – Мягко говоря, хреново стрелял. Ты ж тому придурку в голову целил, верно?
– Верно, – согласился Снайпер, удивляясь, каким это образом старый хрыч вычислил в густых кустах человека, да еще и определил, куда тот собрался стрелять из небольшого пистолета.
Заметив недоумение в глазах раба, Вард ухмыльнулся.
– Не удивляйся, – сказал он. – Я у отца нынешнего графа лесничим был всю жизнь, пока тот не умер. Лучше меня никто в Стоунхенде до сих пор не умеет читать следы, стрелять из лука и различать в зарослях то, что обычный человек не отличит от тени на листве. Но сынок старого графа решил, что я состарился, и после смерти отца сразу же отправил меня в эту чертову деревню, выделив убогий домишко и сущие гроши на содержание. Типа, плата за многолетнюю верную службу. В гробу я видел