Джек тогда тоже нервно одернул манжеты. Они были чуть-чуть коротковаты, хотя мать всего лишь три месяца назад перешила ему морскую форму, которую он носил в военном училище. В последнее время он сильно вытянулся. Попав на первый курс, он оказался выше не только своих однокурсников, но и большинства кадетов, обучающихся второй год, и даже кое-кого из кадетов-третьекурсников. Он не стеснялся своего высокого роста, напротив, он стоял, выпрямившись, поскольку ему, как будущему военному моряку, часто напоминали о том, как должен держать себя офицер.
Когда Джек переступил порог Примроуз-Мэнора, он сразу почувствовал, что его ждет нелегкое испытание. Всю неделю перед приездом он очень аккуратно относился к своей форме. Он старался держать свои светлые панталоны в чистоте, что для тринадцатилетнего мальчика было своего рода подвигом. Тем не менее он так нервничал и волновался перед посещением Форрестеров, что раза два во время обеда проливал суп, к счастью, мимо одежды. Каким-то чудом ему удалось сохранить весь свой наряд – от головного убора до ботинок – в безукоризненной чистоте. Несмотря на юный возраст, он прекрасно понимал, какое значение имеет внешний вид для того, чтобы завоевать благосклонность своего будущего покровителя.
Джек не знал, насколько его будущая судьба заинтересует вельможу. Ему было известно лишь одно: отец написал письмо лорду Форрестеру, старому школьному другу, и попросил его по мере возможности приглядывать за мальчиком, поскольку из Линкольншира это было делать довольно трудно. Отец Джека, простой сельский викарий, настолько часто обращался к знатному лорду, прося его оказать помощь несчастным вдовам и сиротам, чья судьба растрогала или его самого, или его добросердечную жену, что было бы слишком легкомысленно надеяться на многое.
Самое большее, на что рассчитывал Джек, – это письмо от лорда Форрестера с обычными для такого случая обещаниями что-то сделать. Вместо этого он получил приглашение.
Когда его провели внутрь, Джек, пораженный величиной дома и его великолепием, изо всех сил старался не выдать охватившего его изумления. Это ему плохо удавалось. Холл был отделан панелями из дуба, пол выстлан мрамором, отчего звук от его шагов, весьма робких, гулко разносился во все стороны. Когда дворецкий пошел известить хозяина о прибытии гостя, Джек, не удержавшись, из любопытства заглянул в другую комнату. Она оказалась очень большой, больше, чем весь его родной дом. Рассмотрев ее как следует, он решил, что это, должно быть, гостиная. Действительно, мест для того, чтобы гостям было куда сесть, было предостаточно. Джек удивлено разглядывал многочисленные диваны, кресла и разные штуковины, которые казались настолько хрупкими, что должны были сломаться, как думалось мальчику, от одного лишь прикосновения. Потолок в гостиной взлетал вверх на высоту второго или третьего этажа. Несмотря на свою массивность, он словно парил над всем помещением, не поддерживаемый в отличие от их сельской церкви ни колоннами, ни контрфорсами, что тоже было очень удивительно.
До приезда Джек целую неделю ломал