Хозяин заведения продолжал натирать чашки, словно не слышал слов коротышки. Только скрежет стал чуть громче.
– Запаха нет, – проговорил коротышка, повернувшись спиной к стойке. – Все хорошо, все похоже. Даже лучше, чем было. Но запаха нет. А когда-то в этом трактире пахло так, что слюна текла еще на соседних улицах.
Все завсегдатаи смотрели на коротышку. Но лица горожан были безжизненны. Ни любопытство, ни раздражение, ни радушие не отражалось на них. Открылись двери, и в них медленно вошли старики, встали у стены.
– И звука тоже нет, – добавил коротышка. – Только от моих каблуков. Дверь и та не заскрипела. Разве только сталь скрипит в твоих пальцах, хозяин.
Молчание, царившее в трактире, копилось и словно собиралось перехлестнуть через край.
– Ты намекни своему владыке об упущениях, – бросил коротышка через плечо. – На тот случай, если он не захочет переговорить со мной лично. В этом деле мелочей нет. А то ведь ну как без запаха и звука? Конечно, если это представление не ради меня одного!
Молчание не прервалось. Коротышка кивнул, обернулся к двери. Она не открылась, но перед ней вдруг оказался худой человек с изможденным лицом. Он поежился, окинув взглядом молчаливых едоков, вздохнул, глядя на коротышку. Прошептал:
– Такой же знак вычерчен под куполом главной замковой башни. В верхнем зале. Там страшно, очень страшно. Но никого нет. Я бы поостерегся туда ходить, если бы… Все, кто есть в городе, здесь. Но они не те, кого ты видишь.
– Я приглядываюсь, – ответил коротышка. – О том, чего не вижу, догадываюсь.
– Еще есть псы и прочая мерзость, но они снаружи стены, – добавил человек, глядя на коротышку с надеждой.
– Что нам псы? – улыбнулся тот, перехватывая посох посередине. – Однако тебе пора. Жаль, что я обещал отпустить тебя, приятель. Ты пропустишь незабываемое зрелище. Но слово есть слово. Я отпускаю тебя. На это моей силы хватит.
Коротышка набрал в грудь воздуха, дунул, и незнакомец стал таять, исчезать. И одновременно с ним стала таять и роскошная обстановка трактира. Столы и стойка обратились горой гнили, двери трактира вовсе исчезли, площадь за ними покрылась пылью и грязью, а дома на противоположной стороне улицы стали руинами. Только посетители трактира и трактирщик не стали руинами. Морок спал, и они обратились в поджарых воинов в чешуйчатых доспехах тонкой работы. Но скрежет, который послышался коротышке, издавали не доспехи. В руках того, кто только что напоминал трактирщика, был изогнутый нож и точильный камень. На коротышку уставились десятки пылающих огнем глаз. Он попятился, уперся спиной в стену, переломил посох пополам, в мгновение превратив его в два прямых клинка.
– Ночью советую жмуриться, – пробормотал смельчак. – Иначе глазками выдадите себя.
Создания, которые ничем не отличались от людей, кроме пепельной кожи и огня в глазах, стали надвигаться на коротышку.
– Паломничество