– Куда? – спрашивает Маришка. – В поликлинику или в церковь? К терапевту или к дерматологу? И что сказать? Доктор, я согрешила? Я слишком много болтала языком и от этого стала похожа на баклажан?
Пашка недовольно морщит свой муравьиный, читай вытянутый и сужающийся к макушке, лоб. Замечает:
– Ты и сейчас говоришь немало.
– Угу, – сухо соглашается Маришка и, отвернувшись к мойке, пускает воду и начинает сосредоточенно намыливать чашку из-под кофе. Вид у нее при этом – как у плененного «белыми» Мальчиша-Кибальчиша: «А больше я вам ничего не скажу!»
Потеряв основного свидетеля, сиречь потерпевшего, Пашка переключается на второстепенного. На меня.
– Вот эту часть твоего рассказа я, честно сказать, понял меньше всего, – признается он. – При чем тут какое-то наглядное греховедение? Для наглядности вам бы в чай сыворотку правды впрыснули или что-нибудь наподобие, для развязки языка. Вот тогда бы вы сами друг другу все рассказали, как на духу: кто согрешил, когда и сколько раз. Тут же принцип действия иной, замешанный на идиосинкразийной реакции.
Маришка фыркает, не оборачиваясь. Когда-то она заявляла мне, что у нее аллергия на слово «идиосинкразия». И наоборот.
– Почему, собственно, пустословие? – не отвлекаясь, спрашивает Пашка. – Потому что княжна, прежде чем… – короткая пауза, – скажем так, сменить цвет, о чем-то… – пауза подлиннее, – скажем так, долго и увлеченно разглагольствовала? И потому что именно фиолетовым цветом в соответствии с каким-то там «календариком» Господь Бог маркирует грешников, уличенных в пустословии? Дай-ка, говорит… в смысле, изрекает – я его молнией стукну. Он станет фиолетовым… в крапинку! А вы не предполагали тут случайного совпадения? И календарик… Вы его, кстати, не потеряли? Мне бы взглянуть…
Перестаю подпирать спиной дверцу холодильника, послушно шаркаю в прихожую, на ходу пожимая плечами.
Может, и вправду совпадение. Даже скорее всего. Просто Маришка после эмоциональной накачки, полученной во время проповеди, была подсознательно готова к чему-нибудь эдакому… неадекватному. А я, хоть все эмоции, точно подобранные слова и интонации самаритянина и прошли мимо меня, как пишут в заключении патологоанатомы, «не задев мозг»… все равно немного растерялся. Принял без возражений первое попавшееся объяснение.
А вот Пашка – молодец, сразу отделил зерна от плевел, мистическую бутафорию от криминала, совсем как Атос. Сударыня, вы пили из этого бокала?..
С другой стороны Пашке легко демонстрировать рациональный скептицизм. Его ведь не было с нами вчера. И вряд ли ему когда-нибудь доводилось видеть, как лицо любимой на глазах становится незнакомым, как на фиолетовой коже ладоней светлыми шрамами проступают линии жизни, а губы сливеют, точно от холода… Еще точнее – с холода. Копирайт – Маяковский.
Зажмуриваюсь, мысленно представляя то, что только что насочинял. Жжжуть!.. Мурашки по спине…
Кого