Одесская сага. Нэцах. Юлия Артюхович (Верба)

действующую армию. Таких папок было пять, и все – летчики. Этого было вполне достаточно, чтобы, как минимум, отправить лейтенанта в штрафбат, но Крючок внутри Василия Петровича не угомонился и затребовал документы из лагерей, где пребывали все пятеро. А вот тогда выяснилось, что один из бывших летчиков сотрудничал с администрацией лагеря, был капо (старостой) в своем бараке. Все, участь обидчика-следователя была решена. К концу дня он и его сослуживец уже были в камере.

      Ирод любезно помог новому следователю быстро получить нужные показания от обоих бывших лейтенантов – слишком высоки были ставки для него в этой ситуации, не нужны ему были какие-либо просчеты в оформлении обвинительного заключения. Соответствующие депеши были отправлены вслед всем пятерым бывшим узникам одесских концлагерей.

      Наконец-то в кабинете Василий Петрович остался один, а весь горотдел стал очень боязливо и почтительно здороваться с ним – после того, как следователь по делу лейтенантов рассказал по секрету, что с помощью обычного канцелярского карандаша, которыми тот нажимал точки на руках при допросе, все нужные показания получены были за полчаса, и двое сержантов-костоломов остались в этот раз без работы.

Перспективы

      Вайнштейн не раз пытался выйти на контакт с агрономом, но тот всячески сторонился его, не шел на сближение, все время отговаривался крайней занятостью. Непонятно было, что ж так могло обидеть человека, ранее так легко предложившего общение в неформальной обстановке. Борис прямо намекал, что вино уже созрело, пора бы совместно отведать этого эликсира, что он Петром Ильичом был неоднократно приглашен… Ничего не сработало – занят, не могу, не время, может, потом, когда-нибудь и т. д. И вдруг агроном сам пришел к нему под вечер очередной субботы. Пришел хорошо подшофе, с двумя бутылками местного самогона.

      – Ого… вот это поворот… вы ж вино обещали, – шутливо подначил Борька пьяненького агронома.

      – Не сегодня, милейший, вот помогите, у меня в карманах два стакана и урюк с изюмом на закуску, – тот, не опуская рук с бутылками, повернулся сначала одним, а потом другим боком к Вайнштейну, подставляя карманы.

      Сели за стол, и Петр Ильич наполнил старорежимные резные стаканы по самый краешек.

      – Ну, за юбилей мой, прошу покорнейше не отказать выпить со мной, – встал и торжественно произнес он.

      Борис опрокинул стакан, горло прилично обожгло, и сдавленным голосом он спросил:

      – Это сколько ж вам стукнуло?

      – Сегодня ровно десять лет…

      – Кому? Вам? Ничего не понимаю…

      – Сегодня ровно десять лет, как я здесь. День-в-день… Давайте, милейший, опрокинем по второму, а то так грудь сдавливает, что мочи нет…

      – Да, конечно, конечно, я сейчас на кухню быстренько, принесу чего-нибудь закусить, посущественней…

      – Не утруждайте себя, мне нынче кусок в горло не лезет.

      – Да расскажите ж толком, ничего не понимаю. Что-то с семьей? Жена, дети? Что случилось?

      – А нечего рассказывать, ни