Домой идти не хотелось. Папа – опять в командировке, мама – опять на работе. Лешка предложил сходить в парк – там начали строить какой-то забавный детский городок. Весь из себя сказочный.
– Ну там избушка Бабы Яги со ступой, – взахлеб начал соблазнять меня Алешка. – Ну там печка, в которой от всяких гусей-лебедей прячутся всякие дети. Деревянный Серый Волк в кустах скачет. Три поросенка в шляпах поют…
– Постой, – перебил я. – А ты откуда знаешь?
– А я уже там был.
– Когда?
– Вместо физкультуры. Меня освободили от урока…
Понятно. Освободили. Выгнали, значит.
– За что?
Алешка нахмурился, сделал грустное лицо.
– Да я упал, – признался он. – Залез на канат и с него упал.
– Ушибся?
– Я-то нет.
– А кто?
– Валентина Ивановна.
– ?
– Да я, понимаешь, Дим, на нее упал.
Так, все ясно. Нашел на кого падать. Я молча протянул руку.
Алешка посопел, пошарил в сумке и отдал мне измятую записку.
«Уважаемые родители Алексея Оболенского! Прошу Вас срочно зайти в школу по поводу безобразного поведения Вашего сына, нанесшего психологическую травму преподавателю физкультуры».
– Что еще за травма? – нахмурился я.
– Да понимаешь, Дим… Я когда на нее падал… У нее прическа с головы слетела…
Хорошо, что не голова. Но и такое не прощается. Тем более – Валентиной Ивановной. Она к тому же у нас старейший педагог. Вообще-то они почти все у нас старейшие. Новейшие к нам в школу не идут. А если приходят, то долго не выдерживают. Особенно они не любят, когда им на головы ученики третьего класса падают. И парики сшибают.
– Что будем делать? – спросил Алешка.
– А ничего! – Я махнул рукой. – Папа – в командировке, мама – на работе…
– Записку я потерял, – подхватил Алешка. – Пошли в парк.
В парке мы болтались долго – даже сумерки уже появились. Тишина настала. Только листья под ногами шуршали. А иногда слышалось, как с дубов падают на них тяжелые спелые желуди – звонко так, хрустко.
Набрали мы зачем-то полные карманы желудей, осмотрели все деревянные чудеса. Нам они понравились. Жаль только, что все это очень скоро население нашего микрорайона, как обычно, разломает на мелкие дребезги. А кое-что симпатичное и не очень крупное утащит на свои дачи, чтобы украсить их ежиками с яблоками на колючках и гномиками с фонариками. Заодно и поющими поросятами в шляпах.
– Тут надо охрану ставить, – сказал я с сожалением.
– Вон, – показал Алешка, – один охранник уже сидит.
Возле симпатичного домика, спереди у которого было написано резными буквами «Избушка лубяная № 2», сидел на скамейке, сгорбившись, такой одинокий мальчуган, что нам даже жалко его стало.
Когда мы подошли к нему, он поднял голову и безразлично взглянул на нас. Лешка остановился и спросил:
– Чего ты тут сидишь,