Что-то в номере ему явно не приглянулось. И примерно через шесть с четвертью секунд Вернон понял, что именно.
– У нас, типа, большая гостиная, а спальня у каждого своя, – сообщил он капитану. – Специально такой номер искали.
– Четыре комнаты, – добавил Кольдер. И для наглядности продемонстрировал Аэрбе пять растопыренных пальцев. – Четыре.
После чего увлечённо уставился на них, пытаясь понять, что его смутило.
– Так веселее, – пояснил Вернон.
– Только с женщинами сегодня не получилось, – вздохнул Рикки.
– Тогда я лягу на диване. – Уэрбо покосился на светлеющее за окном небо и уточнил: – Сразу после ужина.
И почесал правый бок упаковкой пива.
– После какого ужина? – не понял Кольдер, которого подмывало рухнуть прямо на пол и уснуть, не раздеваясь.
– Что за мешок? – осведомился Вернон.
– Купили по дороге.
Пауза. Очень простые ответы в это время суток тоже вызывали замешательство. Каждый из рыжих мысленно повторил фразу серба и попытался как-нибудь соотнести её с тем, что помнил из прошлой ночи. Не получилось ни у кого.
– Я не спрашиваю, откуда взялся мешок, – выкрутился Вернон. – Я спрашиваю, что в нём?
И принял гордую позу. Отчего едва не упал.
– Сначала было пиво, – вздохнул Кольдер. – Кажется.
– Кажется, он от нас убегал.
– Пиво?
– Если пиво, то убегало, – уныло уточнил Рикки. – Оно «моё», средний род.
– И ты ещё называешь себя чудом! – качнул головой Вернон. – Какая безграмотность.
– Он чудом называет себя русским, – выдохнул серб.
Рыжие вновь задумались.
– Я помню, как мы покупали мешок, но не помню, что в нём, – признался Кольдер. – Капитан торговался.
Покачивающийся Аэрба понял, что раскрыть его маленькую тайну не сможет никто, выдал хитрую улыбку и осведомился:
– Где ближайшая ванна?
– Там. – Вернон махнул рукой на общественную, то есть выходящую в гостиную, уборную. – Тошнить лучше в унитаз, а то горничные ругаются.
– Я не об этом.
Капитан уверенно двинулся в указанном направлении – сказывалась морская привычка брать правильный азимут, – пинком распахнул попавшуюся по дороге дверь, снял с плеча подозрительный мешок и на глазах у впавших в ступор рыжих высыпал в ванную кучу необычайно подвижной еды. Креветки королевские, тигровые и обычные, мелкие, которые принялись немедленно проваливаться в слив. Крабы голубые и крабы серые, скалистые. Недовольные. Кальмары. Ничего не понимающие. Осьминоги. Устрицы, гребешки, бессчётное количество ракушек, изрядное – лангустов и, как венец, – четыре здоровенных лобстера, по паре футов каждый.
Вывалившись из тёмного мешка в белую ванну, еда сначала обалдела, а затем, едва обжившись, предприняла