– Надел хомут, так тяни. Этак и всякий скажет, что хочу спасаться, когда ему трудно покажется вести и кормить семью. Это обман и подлость. Нет, человек должен суметь в семье по-Божьи жить. А то так-то легко одному спасаться. Да и, главное, поступить так – значит поступить против учения Христа. Бог велел других любить, а этим вы для Бога других оскорблять хотите. Нет, у женатого свои определенные обязанности, и он не должен пренебрегать ими. Другое дело, когда семья уж поставлена на ноги. Тогда делайте для себя как хотите. А семью насиловать никто не имеет права.
Но женатый не согласился с этим. Он сказал: «Я не хочу семью бросать. Я только говорю, что семью-то и детей надо вести не по-мирски, не к тому, чтоб они приучались жить для своей похоти, а надо вести так, как вот мы говорили, чтобы дети смолоду приучались к нужде, к работе, к помощи людям и, главное, к братской жизни со всеми. А для этого нужно отказаться от знатности и богатства».
– Нечего других ломать, пока сам не по-Божьи живешь, – с горячностью сказала на это его жена. – Ты сам жил смолоду в свое удовольствие, за что же ты своих детей и свою семью мучить хочешь? Пускай вырастут в покое, а потом что захотят, то и будут делать сами, а не ты их заставляй.
Женатый замолчал, но бывший тут старый человек заступился за него.
– Положим, – сказал он, – нельзя женатому человеку, приучив семью к известному достатку, вдруг лишить ее всего этого. Правда, что если уж начато воспитание детей, то лучше окончить его, чем всё ломать. Тем более, что возросшие дети сами изберут тот путь, который найдут для себя лучшим. Я согласен, что семейному человеку трудно и даже невозможно без греха переменить свою жизнь. Вот нам, старикам, это и Бог велел. Я про себя скажу: живу я теперь без всяких обязанностей, живу, по правде сказать, только для своего брюха: ем, пью, отдыхаю, и мне самому гадко и противно. Вот мне так пора бросить эту жизнь, раздать свое имение и хоть пред смертью пожить так, как Бог велел жить христианину.
Не согласились и с стариком. Тут была его племянница и крестница, у которой он крестил всех детей и дарил по праздникам, и его сын. Все возражали ему.
– Нет, – сказал сын, – вы поработали на своем веку, вам надо отдохнуть и не мучать себя. Вы прожили 60 лет с своими привычками, вам нельзя отстать от них. Вы только будете напрасно мучать себя.
– Да, да, – подтвердила племянница, – будете в нужде и будете не в духе, будете ворчать и нагрешите больше. А Бог милосерд и всех грешников прощает, а не только вас, такого доброго, дядюшка.
– Да и к чему нам? – прибавил другой старик, ровесник дядюшки. – Нам уж с тобой всего, может быть, два дня жить осталось. К чему затевать?
– Что за чудо! – сказал один из гостей (он всё молчал). – Что за чудо! Все говорим, что хорошо по-Божьи жить и что живем худо, и духом и телом мучаемся, а как только дошло дело до дела, так выходит, что детей ломать нельзя, а надо воспитывать не по-Божьему, а по-старому. Молодым нельзя из воли родительской выходить, и надо им жить не