– Что, кроме трусов, на нем больше ничего не было?
– Ничего. Ну, кроссовки, конечно, были, а здесь, – она показала на грудь, – все голое. А вы его разыскиваете, да?
– Об этом пока никому ни слова. Ясно? – Я улыбнулся и подмигнул ей.
– А вы мне даже договорить не дали! – Женщина вспомнила о телефоне и сняла трубку с рычага. – И жетона у меня больше нет.
Я порылся в карманах джинсов, хотя знал, что телефонных жетонов у меня из-за ненадобности никогда не было. Я развел руками в стороны.
– Можете позвонить из моего дома.
– А вы здесь живете?
– В четырехэтажке. Где продуктовый магазин. – Я смотрел в ту сторону, куда, по словам женщины, ушел мужчина, звонивший мне. – А вы случайно не слышали, о чем он говорил?
– Кто?
– Ну этот, в красных трусах.
– Он? – Женщина выставила вперед одну ножку, чмокнула губами, заморгала, закатила глазки вверх. Она начинала кокетничать, а когда женщина старается понравиться, все ее мысли заняты только собой. – Вы знаете, я не разобрала. Он говорил тихо. И, знаете, мне он тоже показался подозрительным.
– И что в нем было подозрительного?
– Ну, он так бесцеремонно на меня смотрел! Таким, знаете, взглядом, будто раздевал. У меня аж мурашки по коже забегали. И еще он сказал – ну, не мне, конечно, а тому, кто в телефоне, – здесь, говорит, посторонние подслушивают.
Это точно он, подумал я.
– И вы заметили, что он каждое утро бегает по этой дороге?
– Каждое, – кивнула женщина. – Я встаю рано и, знаете, на балконе загораю. Так, по-современному, без купальника. Но нет, он меня ни разу не заметил. Глаза в асфальт и как конь – на гору. А потом с горы. Я за ним давно наблюдаю, как приехала сюда.
– А в каком он корпусе живет?
– Не знаю.
– Может быть, знаете, за каким столом сидит в столовой?
– В нашей смене его нет. А может, он вообще не из санатория.
Дамочка надеялась на развитие отношений. Я сам предложил ей воспользоваться моим телефоном, и ретироваться было уже поздно. Я вынул из кармана ключи и протянул ей.
– Дом третий, первый подъезд, квартира четвертая. Звоните сколько вам надо. А я должен осмотреть парк.
Румянец залил ее щеки. Что она подумала обо мне, не берусь судить, но ее доверчивость к незнакомому мужчине была на уровне безрассудства.
Я спустился по дорожке мимо теннисного корта и открытой танцплощадки к корпусам, раздумывая над тем, что сказал мне по телефону незнакомец. У меня были все основания относиться к его предупреждению достаточно серьезно, тем более что он назвал меня по фамилии. Моя недавняя жизнь была настолько тесно связана с криминальными элементами, как говорят юристы, что было бы верхом легкомыслия относиться к анонимному звонку как к розыгрышу или ошибке.
Внезапно я остановился, будто налетел на дерево. Стоп, дружище! Так если это звонила не Анна, то где же она могла быть в пять часов утра?
Я