Шини быстро прощал обиды товарищам по додзё, и не был злопамятным, но всё же пообещал себе отомстить этой девчонке… за позорище? Да нет. Скорее, за обманутые ожидания – хотелось ведь блеснуть, но оконфузился. В таких случаях предмет обожания часто становится объектом ненависти, а свидетели… этим лучше бы и вовсе не родиться!
С такими мыслями выбрел Шиничиро к родным пенатам. За стеной густого кустарника с бело-розовыми цветами виднелись согбенные фигуры в широких конических соломенных шляпах, копошащиеся в отблесках залитых водой рисовых полей. Работали в основном женщины, припозднились в этом году – сажали ростки риса в тёплую июньскую грязь. Рассадив содержимое одной корзины, они, не разгибая сутулых спин, принимались за другую. Какая-то глазастая всё же заметила Шиничиро, издали помахала ему рукой, перебросившись несколькими фразами с соседкой. Вялая улыбка легла на губах юноши: многих он знал. Где-то там работала мама. Односельчанки по цепочке передали ей, что видели Шиничиро, направляющегося в сторону деревни.
Ровная дорога плавно огибала квадратные и прямоугольные обводнённые поля, тянулась вдоль реки, из которой на рисовые чеки отводилась влага, затем прошла под горой Химбэй, именно на этой горе тренировались ученики мастера Шуинсая. По тропе, взбирающейся на гору, он добрался до открытых западных ворот додзё. На их крыше сидел изогнутый, как волна, дракон с высунутым языком. Глаза его – злобно прищуренные красные рубины под кустистыми бровями, похожи на глаза дядюшки Лао, когда тот сердится. Выражение продолговатой носатой морды по-волчьи резкое, выжидающее – ну, вылитый дядя! А небо над Ампаруа казалось чистым голубым кристаллом, присыпанным белой пудрой облаков.
Заходить Шиничиро не стал – сторож сразу предупредит Йиро, который хоть и другом был, но прилюдно не имел права давать поблажек опоздавшим. Ученики тренировались в поте лица – из-за забора доносились звуки.
Обойдя ворота слева, он осторожно шёл вдоль ограды по колючему кустарнику. Тропинка была узкой, а дальше и вовсе обрывалась в сосновый лес, и спуститься по ней могли разве что горные козы.
– Здесь перелезу! – взбодрил себя Шиничиро, плюнув на ладони. – Не бояться, не ныть!
Юноша подпрыгнул, схватившись за толстые жерди. Ушибленные рёбра болели, но он, быстро перебирая руками, улыбался, радуясь собственной находчивости.
Ограда додзё высока, около тридцати сяку – отвесный склон горы под ней делал предпринятое восхождение весьма опасным. Потому в этом месте никто не охранял. Шиничиро отважно карабкался вверх, борясь с непроизвольной тягой оглянуться. Тропинка под ним исчезла, внизу проглядывали пики красных сосен, затянутые белым маревом. За забором одна за другой выстроились в ряд хижины-нагайя, в которых проживали ученики, и хозяйственные постройки, где хранилось имущество додзё, провизия, оружие