Профессор, отыскав, видимо, то, что искал, подошёл к Гарри и протянул ему огрызок карандаша.
– Это что? – удивился Гарри.
– Это – Транспортный канал, – без тени юмора ответил профессор.
Инспектор снова посмотрел на Эльму, изумлённо подняв брови. Попытка найти поддержку своей догадки в том, что Барсуков совсем плох, и что его надо срочно вязать, и, пока ещё не поздно, доставлять в психиатрическую, увенчалась фиаско. Эльма ответила ему абсолютно серьёзным сосредоточенным взглядом.
– Возьмите, пожалуйста, его в правую руку, – продолжил профессор, – и держите перед собой, а левую пока положите на колено.
Фулмен взял у профессора карандаш.
– Вы, кажется, что-то перепутали, профессор, – ухмыльнулся Гарри, – может, конечно, у вас и есть то, что можно назвать «Транспортным каналом», но это… – он брезгливо посмотрел на огрызок карандаша, – то, что вы мне дали, называется по-другому.
Гарри победоносно взглянул на Барсукова.
Профессор вдруг приобрёл вид человека, у которого ни с того ни с сего в самолёте потребовали предъявить проездной, но через мгновение он пришёл в себя.
– Да, да, конечно, это – карандаш. Несомненно, карандаш, но одновременно это и «Транспортный канал», и от этого никуда не деться, – снисходительно разъяснил Барсуков, растянув на лице улыбку преподавателя специнтерната для детей-даунов, которым всё приходится повторять и разъяснять неоднократно.
Гарри вздохнул, поняв, что с этими людьми связываться бесполезно, и нехотя выполнил указания профессора.
«Вот будет-то, если кто-нибудь сейчас войдёт», – подумал он. Но в кабинет никто не вошёл.
– Гарри, сейчас я буду зачитывать вам некий текст, – продолжил профессор, – во время которого вы должны будете держать правую руку поверх моей головы, для удобства я сяду рядом…
Гарри снова призывно, как раненный тюлень, взглянул на Эльму, но она оставалась каменно серьёзной и непреклонной.
– Понимаю вашу реакцию, – продолжил Профессор, – но так нужно.
Барсуков сел на пол слева от инспектора и сам водрузил его руку себе на лысину. Лысина была тёплой и влажной, и первым желанием Гарри было шлёпнуть по этой лысине ладонью, как по тамтаму, а потом плюнуть на весь этот спектакль и пойти в бар напиться виски. Ему даже представилось, как от шлепка голова Барсукова издаёт протяжный глухой звук и вибрирует. Желание стало почти непреодолимым. Но он этого не сделал, а продолжил слушать указания профессора.
– Постарайтесь ни о чём не думать, – говорил профессор, и голова его еле заметно подрагивала под ладонью, – закройте глаза и слушайте. Можете не вникать в суть, но главное – вы должны внимательно слушать то, что я буду говорить.
«Ладно, но потом ты меня будешь слушать, и ты от меня всё услышишь, но