А в нескольких километрах от Макса Руссель за ужином вымещал свой нрав на мадам Руссель, бурно обсуждая с ней новости дня. Мадам Руссель заслуживала всяческого восхищения, поскольку даже многолетний брак с заядлым пессимистом не помешал ей сохранить оптимизм.
– …Ничего, кроме неприятностей, тут не жди, – говорил Руссель. – Перемены всегда к худшему, а он вдобавок молокосос. Возьмет да выдерет весь виноград и устроит поле для гольфа…
– Еще кускуса подложить? Или хочешь перейти к сыру?
Не прерывая мрачных пророчеств, Руссель протянул тарелку за новой порцией ароматного мясного рагу:
– …либо вздумает переделать дом под гостиницу…
– Какую такую гостиницу?
– Ну знаешь, вроде модных нынче заведений со старинной мебелью и с обслугой в жилетах. А то еще решит…
– Eh ben oui![25] Атомную станцию построить, не иначе. Кло-Кло, что ты городишь? Ты с ним даже не знаком. Может, у него капитала побольше, чем у покойного старика, будет тратить его на виноградники. Может, он даже подумывает, не продать ли их нам. – Наклонившись к мужу, мадам Руссель стерла каплю подливы с его подбородка. – Во всяком случае, если хочешь что-то выяснить, пойди и поговори с ним, другого же выхода нет, non?[26]
Руссель только хмыкнул в ответ; звук этот мог означать и согласие и отказ. Его супруга гнула свое:
– Ты же знаешь, Кло-Кло, что я права. Только, ради бога, не смотри на него сычом, улыбайся пошире. Прихвати бутылочку. А в разговоре не забудь ввернуть про мою сестру.
Руссель закатил глаза:
– Как можно забыть про твою сестру?
И он потянулся к сырам.
Макс допил «Рикар», вышел из кафе и ненадолго остановился у площадки, чтобы посмотреть на игру в шары. Когда-то давно дядя Генри взялся объяснять ему тонкости ударов point, tir, raspaille, sautée (странная штука – французские слова приходили на ум сами собой, хотя смысл их совершенно позабылся), показывал, как правильно стоять, как бросать шар. Обучение племянника проходило на закате, у парадной двери, посреди усыпанного гравием двора. Запомни, твердил дядя, для игрока залог успеха – это дар убеждать, поскольку лишь умение переспорить противников обеспечит ему и верную тактику, и удовольствие от игры.
Один из игроков как раз собрался бросить шар. Ступни вместе, колени согнуты, лоб сосредоточенно наморщен; наконец – бросок. Шар описывает в воздухе длинную смертоносную дугу, расшвыривает два чужих шара и останавливается на волосок от cochonnet, маленького деревянного шарика, в который бросавший и метил. Бросок, безусловно, победный, думал Макс, но все оказалось совсем не так просто: обе команды, как по сигналу,