Сержант медленно кивнул и сделал знак «все в порядке» подбежавшим было на помощь солдатам.
После чего обернулся и без лишних слов выпустил две короткие очереди поверх голов приблизившихся полицейских. Те бросились на землю и поползли назад, разражаясь недоуменными криками и проклятиями. Сержант улыбнулся и выжидающе глянул на Никиту.
Сила убеждения у ныряльщика была весьма серьезным козырем. Но оказывалась совершенно бесполезной в отношении сейверов. Теперь он был окончательно открыт, и эти злобные твари будут искать первого удобного случая, чтобы найти его и разорвать на куски. Одна надежда на то, что они по-прежнему за решеткой…
– Впечатляет! – похвалил Никита сержанта и кивнул в сторону массивных ворот, ведущих, очевидно, во внутренний двор тюрьмы. – Теперь веди меня вовнутрь, а то я не местный. Не знаю я, что тут у вас и где…
…Они прошли длинной темной аркой, битком набитой вооруженной охраной. Как ни странно, у вошедших не спросили ни документов, ни цели посещения, удовольствовавшись обменом приветствиями с сержантом. Видимо, только что здесь действительно было жарко: под ногами звенели стреляные гильзы, бетонный пол был в подозрительных бурых пятнах.
Никита прислушался к голосу контроллера. Точка перед глазами превратилась в яркое пятно. Начиналась привычная уже игра в «тепло-холодно». Бокс явно был совсем близко. Ближе было только невероятное количество сейверов.
…Этот мир был мрачен и неблагополучен. Никиту тяготил его душный воздух, атмосфера взаимной ненависти и безнадежности. В таком он оказался впервые и стремился побыстрее выполнить задание, с тем чтобы покинуть его и облегченно вздохнуть. А пока он шел позади сержанта в ту сторону, куда влекла его мерцающая оранжевая точка.
Когда они вошли в длинную галерею из массивных железных дверей, вслед за ними раздался невероятный, нагоняющий волны страха, шум. В двери принялись колотить изнутри руками и ногами, ругань и крики слились в один многоголосый вой, что, многократно отражаясь от стен, принялся носиться под мрачными тюремными сводами.
Солдаты недоуменно озирались. Никита сжал зубы: это сейверы. Почуяли чужого. Ну, ничего. Он почти добрался до места…
Тепло. Еще теплее. Горячо!
Никита остановился перед массивной, прокованной крупными заклепками дверью, выкрашенной отвратительной зеленой краской с подтеками. Коснулся ее.
Дверь была теплой на ощупь. Конечно, только для него.
Там, за дверью, его уже ждали. Как ни странно, в полной тишине. И эта тишина не предвещала ничего хорошего.
Никита закрыл глаза и вдохнул. Потом сжал кулаки.
И раскрылся полностью.
Железная дверь жалобно взвизгнула и, прогнувшись под ударом ноги, слетела с петель. Никита ворвался в камеру.
Со всех сторон – притаившиеся за дверью, сидящие на верхних нарах, все прочие – кинулись на него. Но Никита словно не замечал повисших на нем,