И вот в своих новых пальто братья поехали вместе с родителями на длительные каникулы в Югославию. Высоких, красивых семнадцатилетних юношей с восторгом встретили их юные кузины, девушки шестнадцати-семнадцати лет. И эти каникулы запомнились им надолго.
Июнь 1939 года. Война
Итак, вся семья отдыхала в Белграде. И в это время началась война с Германией. Все визы и документы для передвижения между странами были отменены. Шмеманы отчаянно пытались найти способ вернуться в Париж (хотя Анна Тихоновна предпочла бы остаться со своими родителями…). Они боялись, что окажутся отрезанными от Франции, но им повезло, и каким-то образом они получили разрешение на выезд и в декабре вернулись в Париж. Кадетский корпус закрылся. Андрей переехал жить домой, и оба брата поступили в русскую гимназию, чтобы подготовиться к сдаче второго бакалавриата. Жизнь в гимназии была более веселой, простой и дружной, чем во французском лицее. Там преподавали прекрасные профессора, например – профессор Владимир Васильевич Вейдле читал там философию. (Позже он стал нашим близким другом. Когда Владимир Васильевич приезжал в США для работы в архивах Музея искусств Метрополитен в Нью-Йорке, он останавливался у нас в Крествуде. Ему очень нравились мои жареные «картошечки», и за ужином он поражал нас своим глубоким знанием истории искусств, русской литературы и мировой культуры.) В гимназии у мальчиков появились друзья, дружба с которыми сохранилась на всю жизнь.
Иногда мальчикам хотелось отдохнуть от напряженных занятий или требовалось отвлечь внимание учителя, и тогда они просили Таню Лебедеву (ставшую впоследствии женой д-ра Струве[2]): «Танюшка, упади в обморок!» Она послушно падала, и мальчики торжественно относили ее к медсестре, избегая таким образом конфликта с учителем. Дисциплина была не слишком строгой, атмосфера в школе из-за войны (поверьте мне!) – веселой и как бы беззаботной: имел значение только сегодняшний день, ведь никто не знал, что будет завтра. Александр завершил занятия и успешно сдал экзамен на второй, окончательный бакалавриат по философии. Теперь он был готов к поступлению в Св. – Сергиевский богословский институт. Он мечтал посвятить себя изучению богословия.
Тем временем жить становилось все труднее, несмотря даже на введение продуктовых карточек. За хлебом и картошкой (часто мороженой) выстраивались длинные очереди. Эти ежедневные заботы ложились в основном на плечи женщин. Молодежь же была беззаботной. Все ходили пешком, потому что в Париже с самого начала войны и во все время немецкой оккупации