– Она лучшая, – подумав, ответил я. – А значит, и научит меня лучше других. А дурной характер я как-нибудь переживу.
Тогда я даже не знал, на что соглашаюсь, хотя теперь вспоминать это забавно.
Мы вдвоем пошли по садовой дорожке. На ходу Эрик обернулся к оставшемуся сидеть Проповеднику:
– А ты?
– Идите, – махнул он. – Я тут погуляю. Не хочу без причин лезть на глаза магистрам и законникам.
Мальчишка посмотрел на меня с подозрением:
– Законникам? Ты ведешь меня к ним?
– Да, – не стал я отрицать, «благодаря» про себя старого пеликана. – Представитель Ордена сейчас в Арденау. У него письмо с разрешением из Риапано. Ему позволено убедиться, что с тобой все в порядке и ты находишься здесь по доброй воле.
– Почему Церковь приказывает вам?
– Потому, что это Церковь. – Это был самый простой ответ.
– Этот представитель… он думает, что вы съели меня? – ворчливо спросил Эрик, делая широкие шаги, чтобы не отставать.
– Нет. Но они не теряют надежды на то, что ты передумаешь и захочешь вернуться.
– Не передумаю, – с ожесточением ответил мой спутник. – Ведь магистры не отдадут меня обратно, правда?
– У них и мыслей таких нет, – успокоил я его, хотя, если честно, не мог с уверенностью говорить о том, что в головах у большинства магистров. – Никто тебя никому не отдаст. Не нервничай.
Он спрятал руки в карманы:
– Жаль, что Гертруда уехала.
– Поверь, приятель, я жалею об этом не меньше тебя.
Эрик хихикнул и сменил тему:
– Жду не дождусь, когда мне дадут мой собственный кинжал. Только после этого законники наконец-то успокоятся из-за того, что я от них сбежал. Ведь так?
Я глянул на него сверху вниз:
– Хочешь правду?
– Было бы неплохо. Для разнообразия. Большинство стражей считают меня маленьким ребенком.
– Они никогда не успокоятся, Эрик. За все сотни лет своей истории Орден еще ни разу не упускал никого из воспитанников. И они не переходили в лагерь… – Я хотел сказать «врагов», но в последний момент подобрал более подходящее слово. – Конкурентов.
Он снова шмыгнул носом и сказал серьезно:
– Я смогу это преодолеть. Стражи ведь часто сталкиваются с трудностями.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
Мы прошли через калитку Надзора – полукруглые бронзовые створки, ограничивающие выход учеников за пределы школьной территории. Здесь тоже была охрана – трое стражников и с ними один из наблюдателей, как у нас называлась эта должность. Немолодой человек в бархатном камзоле, с толстой серебряной цепью на груди строго посмотрел на Эрика, но я служил для мальчишки прекрасным пропуском, и он с поклоном, по старой традиции, распахнул калитку, громко сказав:
– Один ученик выходит! Один ученик!
Стражник мелом начертил