– Нет.
– Но ведь это стандартный прием, – настаивал он. – Мы могли бы воспользоваться пятью или шестью обычными машинами. Он ничего не заподозрит.
– Слишком рискованно.
– Вы уверены?
– Да, уверена.
Краткие и резкие реплики в разговорах с подчиненными создали Лукас в Бюро репутацию высокомерной зазнайки. Но она сама полагала, что слыть высокомерной не так уж плохо. Это вселяет дополнительную уверенность в твоих партнеров. Да и от внимания начальства не ускользает тоже.
Она отвела взгляд в сторону, когда сквозь легкий треск в наушниках услышала, как ее вызывают по имени.
– Слушаю вас, – сказала она в микрофон, узнав голос заместителя директора Бюро.
– Возникла проблема, – сказал тот.
Она не любила драматических предисловий.
– Что еще за проблема? – спросила она, мало заботясь о том, что это могло прозвучать грубовато.
– Некоторое время назад рядом с городским советом случилась автомобильная авария, – сообщил заместитель. – Виновник скрылся с места происшествия. Погиб белый мужчина. Умер, не приходя в сознание. Никаких документов при нем не обнаружили. И вообще почти ничего, кроме ключей от квартиры без указания адреса и небольшой суммы денег. Полицейский, которому поручили разобраться, слышал о вымогательстве и, поскольку наезд произошел в двух шагах от здания совета, предположил возможную связь с этим делом.
Остальное она мгновенно поняла сама.
– Они сравнили отпечатки пальцев? – спросила она. – Погибшего и того типа, который написал записку.
– Именно так. И мертвец оказался автором записки. Сообщником стрелка.
Лукас помнила ту часть записки, где говорилось примерно следующее:
Если вы меня убьете, он продолжит убивать…
Диггер на свободе и нету способа его остановить.
– Вам необходимо найти стрелка, Маргарет, – сказал начальник. Потом сделал паузу, очевидно, для того, чтобы посмотреть на часы. – И у вас на это осталось всего три часа.
«Неужели это подлинник?» – гадал Паркер Кинкейд.
Он склонился над прямоугольником бумаги, вглядываясь в него сквозь массивное десятикратное увеличительное стекло. Джоан уже несколько часов как уехала, но ощущение растерянности после ее визита все не покидало его, как ни старался он забыться в работе.
Письмо на пожелтевшем листе, которое он изучал, было упаковано в прозрачный, достаточно прочный конверт, но Паркер все равно дотрагивался до него с крайней осторожностью, придвигая ближе к себе. Так касаются покрасневшего и припухлого лица только что родившегося младенца. Он чуть изменил угол освещения и обратил теперь все свое внимание на завиток в строчной букве «y».
Неужели подлинник?
Письмо выглядело настоящим. Но как профессионал Паркер Кинкейд