Участники литобъединения собирались в редакции заводской многотиражки. Прозаиков среди нас были единицы, большинство составляли поэты. Руководителем являлась тоже поэтесса. Однако у нее имелся и богатый редакторский опыт, поскольку она работала на тот момент и в редакции журнала ленинградского «Звезда», так что могла квалифицированно оценить и прозу. И умела, как и стихи, безжалостно разнести в пух и прах любой прозаический опус учеников.
А год спустя я представила на суд своих товарищей по ЛИТО первую повесть «Ошибка? 99» – ту самую, о молодых ученых, помянутую выше при рассказе об овощебазе. Строгая наставница дала моей работе высокую оценку, похвалила и способности автора. Хотела даже выдвинуть меня на какую-то конференцию молодых авторов, однако, узнав, что мне уже сравнялось сорок, беспомощно развела руками. Выяснилось, что молодыми считаются авторы до тридцати пяти лет. Я поняла, что могу рассчитывать только на скромные публикации в многотиражках или городских газетах. Позже я стала посещать другое ЛИТО – юмористической прозы, совершенствуясь в еще перспективном для меня жанре. И теперь на работе, когда мои коллеги лихорадочно выполняли подряды по сторонним договорам, я, закатив глаза к небу – мой стол был развернут так, что я сидела лицом к окну – сочиняла новые рассказики.
Однако и моя инженерная карьера бежала по накатанным рельсам. Я, будучи прикладным программистом, работала теперь под началом авторитетного ученого – он был не только кабинетным профессором, а много времени уделял натурным исследованиям звука, выходя на морские испытания. Поэтому назову его здесь Практиком.
В свою очередь я и сама курировала группу работников, рангом ниже. Наша группа под руководством Практика постоянно ездила в командировки на заводы, чаще всего на Север. К тому времени мои дети уже подросли, и я оставляла их на мужа и бабушку.
Женщины участвовали в измерения шума только на «стоянке», на лодках, пришвартованных к причальной стенке завода. Помню, как трудно было спускаться по слегка опрокинутому на меня трапу, слабые женские руки едва удерживали вес собственного тела. Однако я сама устанавливала измерительные датчики на переборках и шпангоутах, ползая на четвереньках между по днищу между прочным и легким корпусом. Там, на строящихся объектах, проверялась правильность наших гипотез и расчетов.
А другие сотрудники в то же время – из ребят помоложе и покрепче – бороздили на подлодках толщи океана, наряду с экипажем преодолевая все тяготы такого похода. В те же годы появилось и научно-исследовательское надводное судно «Академик А.Н. Крылов» – на нем проводились исследования в теплых морях. Если учесть, что работающим в ЦНИИ сотрудникам запрещалось из-за режима секретности выезжать на отдых даже в Болгарию или другие страны соцлагеря, то можно понять, как завидовали счастливцам, попавшим на исследовательское судно – ведь оно заходило даже в порты капстран.
Утешением для «невыездных» коллег