При этом я не забываю тайную службу, а тайная служба не забывает меня.
Покровительство оказывается в обмен на информацию и золото, и сотрудничество это в полной мере устраивает обе стороны. Все довольны, только вот в душе моей гнездятся бесы, я не переношу колокольного звона и боюсь зеркал, из которых в мир людской украдкой заглядывает сама Бездна. И пусть пока удается удерживать нечистых на коротком поводке, но с каждым годом это требует все больших и больших усилий.
Именно поэтому я больше не убиваю людей, именно поэтому давно отринул Скверну, именно поэтому каждую декаду прихожу сюда и выворачиваю душу наизнанку.
Просто не хочу потерять самого себя.
Так помогите мне в этом, Святые! Дайте сил и уберегите от ошибок!
Я поднялся с колен и оглядел полутемное помещение молельного дома; ряды скамей, светильники с потушенными уже свечами, на стенах – образа Святых. Тишина, спокойствие, умиротворенность.
Благодать, что рассеивает Скверну и помогает держать бесов в узде.
– Себастьян… – подступил невысокий и сутулый священник, в плохо подогнанном к его нескладной фигуре одеянии.
– Благословите, святой отец, – склонил я перед ним голову.
Тот легонько прикоснулся к моей макушке, прошептал слова короткой молитвы, и вдоль позвоночника ровно металлической щеткой провели, а в груди защемило, и накатило неуловимое ощущение счастья, слегка приправленного малой толикой печали.
– Да хранят тебя Святые, Себастьян, – произнес священник, отнимая руку.
– Благодарю, отче, – произнес я, чувствуя, как отпускают тревоги и заботы.
Вот ведь! Вроде и никаких причин для беспокойства нет, а скрутило всего, будто перед непогодой. И не суставы крутит, – нутро.
С чего, почему – непонятно.
– Себастьян! – тронул меня за плечо священник.
– Да? – встрепенулся я, стряхивая задумчивость.
– Сегодня мы проводим всенощную службу во здравие герцога Гастре, не желаете присоединиться?
Я покачал головой:
– К сожалению, отче, меня ждут в другом месте.
– Не беда, – мягко улыбнулся священник. – Приходите чаще, вам всегда здесь рады.
– Обязательно, – пообещал я, хоть прекрасно знал, что в следующий раз появлюсь тут через декаду, и ни днем раньше.
Попрощавшись со священником, я распахнул тяжеленную дубовую дверь, шагнул под сыпавшее мокрым снегом небо, и тотчас из темноты выступил невысокий жилистый паренек.
– Плащ, мастер? – уточнил телохранитель, расправляя приготовленное для меня теплое одеяние.
– Не стоит, Ори, – покачал я головой и забрал у него лишь трость с массивным серебряным набалдашником. –