Потом еще… И еще раз…
– Вот, значит, как?! – прохрипел он. – Да ты посмотри. – Перси наклонился к мертвецу и потянул за одеяние.
Ветхая ткань порвалась, и в руках рыцаря оказался кусок савана с изображенными на нем черепом и костями скелета.
Всего‑то.
Схватив страшилище за рога, тевтон с силой рванул их на себя. Косматая шкура сошла, как перчатка…
Перед ними лежал здоровенный кряжистый мужик с короткой густой бородкой.
– А вот, – пнул молодой человек ногой сумку, из которой выкатились куски гнилого мяса, – для запаха.
Парсифаль поднял с земли кривой выщербленный клинок.
– Вроде египетский хепеш, надо же? – буркнул он, засовывая оружие за пояс. – Из какой пирамиды они его сперли? А я‑то…
И вот тут бритт понял, что к чему. И почуял, что его разбирает смех.
Он хохотал все громче, оглашая ночной лес истерическим ревом – так что какой‑нибудь случайный путник, доведись ему это услыхать, определенно бежал бы в страхе прочь, решив, что это веселится сатир либо кикимора.
Успокоился, лишь получив от Парсифаля крепкий подзатыльник.
– Хватит, – велел тевтон. – И так всех волков с медведями распугал, должно быть, миль на десять. Лучше думай, куда нам теперь деваться?
Гавейн недоуменно уставился на спутника.
– Да‑да, подумай‑ка, братец… – бормотал истребитель демонов. – Ни денег, ни коней, и нанимателя, кажись, прирезали. И добро бы настоящие бесы, а то вот разбойники.
– Нет, а все‑таки хорошо, черти, придумали! – хихикнул здоровяк. – Ведь это каким богохульником надо быть, и вообще… Как просто: если и успеет кто сбежать, так ведь точно ума лишится! Да и кто поверит? Да… А может быть… все рассказы о нечистой силе вот от такого и идут? А?
И он негромко засмеялся.
Глава 4
УТРО СЕРАПИССКОЙ МАТРОНЫ
Серапис, август того же года
Орландина сладко потянулась, стоя у открытого окна.
Учитывая тот факт, что из одежды на ней сейчас имелась лишь шелковая лента, да и та в волосах, поступок довольно опрометчивый для почтенной замужней женщины, каковой она с некоторых пор являлась.
И извинить ее могло лишь то, что окно выходило в сад ее собственного дома.
Прохладный ветерок приятно ласкал нагое тело, навевая какие‑то смутные, игривые мысли.
Вздохнув, бросила взгляд на широкое ложе, застланное лучшими батистовыми простынями. Сейчас оно было пусто.
Ее муж, подающий надежды поэт Стир Максимус, не иначе как по привычке убежал в сад, слагать строки своих «бессмертных» творений, или отправился на кухню – закусить. А может, вообще ушел с утра пораньше, не попрощавшись даже с женой, на городской Форум – проводить время в компании таких же сочинителей.
Молодая женщина сдвинула брови.
Не то чтобы они со Стиром ссорились или тем более она сожалела о браке с любимым человеком, но…
Что‑то в их отношениях было не то.
Ой,