– Завтра Девятое мая, – твердила она заученным заранее текстом, – и я обещала ребенку, что мы с ним поедем к одной давней знакомой, которая, даже ты это знаешь, проживает прямо на Красной площади, недалеко от места, где будут проходить торжества! Я сейчас не работаю, по твоему, кстати, согласию, и наличных денег у меня, соответственно, нет, а чтобы как следует отдохнуть и вдоволь развлечься, необходимо потратить, как, надеюсь, ты понимаешь, довольно приличную сумму! Ты же ведь, возьму на себе смелость предположить, не допустишь, чтобы твоя жена – пардон уже просто сожительница «ессесвенно»! – и сын побирались, и выделишь нам необходимую финансовую поддержку?!
– Лидонька, милая, прости, – вопреки устроенной провокации, всегда отлично «работавшей» ранее, когда дело касалось дополнительных трат, на сей раз спокойно твердил супруг, – но ты же знаешь наше тяжелое положение и тот кредит, оказавшийся – как я даже не представлял! – до такой степени непомерным. Поэтому ты можешь меня сейчас хоть расстреливать, но выделить тебе чего-либо сверх того, что у меня есть в наличии, – а у меня уже давно ничего нет, и это кому, как не тебе, лучше всех должно быть известно! – я попросту не смогу, потому что взять дополнительных средств мне в данном случае в общем-то негде, а лезть в очередные долги я, соответственно, не хочу: мне за машину впору пока расквитаться.
– Да? Так-то сейчас ты заговорил? – говорила Лида более спокойным, но вместе с тем и изрядно ехидным голосом, уперев руки в боки и сверкая зеленоватыми глазками, – Ты, лучше, вспомни чего обещал, когда за мной еще только ухаживал? Я же вот отлично помню, что ты звезду мне сулил с неба достать, а главное, обнадежил, что у меня будет счастливая безбедная жизнь и что я ни в чем не буду нуждаться. Так давай же – выполняй взятые на себя обязательства, а то ведь дождешься в один прекрасный момент, что я соберусь и уйду. Придешь вот так вот с работы – ни меня ни ребенка уже и в помине в этой квартире не существует!
Аронова умышленно не обозначала, что имеет претензии на все нажитое вместе имущество, не желая заранее возбуждать в муже ненужные пока подозрения; ее целью было спровоцировать его на конфликт, чтобы появилась убедительная причина закончить уже изрядно надоевшие отношения, и поступала она так, – нет, не потому, что чего-то боялась либо же опасалась! – просто ей необходимо было создать в общественном мнении уверенность, что это не она распутная женщина, – каковой себя, конечно же, ни на миг не считала! – а ее «драгоценный» супруг не является в необходимой мере благонадежным. Именно поэтому ей и нужна была та убедительная причина, способная обеспечить ей – скорее исключительно для себя, только чтобы хоть как-то успокоить свою, впрочем не до конца еще, видно, испорченную развратом, совесть – более или менее благовидный, не бросающий «грязной» тени, уход.
– Так что ты решил? – продолжала она свои словесные излияния, стремясь как можно больнее задеть