Узкий разрез глаз, худощавый, рослый, рыжеватые волосы собраны сзади в хвост. Касуми вспомнила парня, который одно лето жил на берегу в их деревушке. Парню было чуть больше двадцати. Он рассказал Касуми, учившейся тогда в старших классах, что уже больше двух лет живет в палатке.
– Я два года путешествовал по Индии и Пакистану. Возвращаться не собирался, да вот виза кончилась, пришлось вернуться. Стал смотреть билеты, увидел, что можно выбрать или Нариту, или Саппоро. Сначала сомневался, куда лететь, возвращаться-то не хотелось, ну и выбрал Саппоро. Но город – это не по мне, я стал ходить по разным пляжам, ну и в итоге здесь поселился. Мне почему-то тут больше всего понравилось.
– А что здесь хорошего?
– Хм. – Парень склонил голову, похоже не зная ответа на этот вопрос, и стал рассматривать темно-серый песок.
– А Индия и Пакистан – там как?
Парень некоторое время размышлял над вопросом Касуми, подняв взгляд на небо, затянутое тучами.
– Там не чувствуешь течения времени. Начинаешь думать, что вот так и жил, наверное, Таро[11], – усмехнулся парнишка.
Касуми никак не могла понять, что человеку, который побывал за границей, могло понравиться в их деревушке. Она каждый день заглядывала к нему в гости.
Парень поставил маленькую оранжевую палатку в скальном углублении и практически все время отсыпался внутри. У него был плохонький магнитофончик, на котором он слушал одну и ту же кассету. Когда доходила очередь до песни Джимми Клиффа «The Harder They Come», взгляд его становился будто хмельным и он каждый раз начинал блаженно улыбаться. Набирать питьевую воду в пластмассовую канистру он приходил в дом к Касуми. «Кто не работает, тот не ест», – приговаривал отец, не скрывая своего недовольства. На это парень ничего не отвечал, а лишь ухмылялся. Однажды вечером, когда стало штормить, он свернул палатку и куда-то исчез.
Сын Тоёкавы был похож на того парнишку. Она пристально смотрела на него – уж не реинкарнация ли это?!
– Тетя, тетя, а мальчик нам сказал, что собака умерла. – Рюхэй специально подбежал к Касуми, чтобы сообщить ей об этом.
С Рисой на плечах, собравшийся уходить Митихиро заинтересованно обернулся.
– А где она умерла? – спросила Касуми у парня; тот кивнул в сторону дома.
– В саду. Мать сказала, что-то воняет. Отец пошел посмотреть и увидел труп собаки, поднял шум.
– Получается, давно она там лежала. – Митихиро скривился, лицо парня оставалось бесстрастным.
По всей видимости, сын Тоёкавы был из тех людей, кто не попадает под влияние чужих эмоций, и этим он тоже походил на знакомого Касуми.
– Ага, похоже на то. Никто ж в сад не заходит, так что никто и не знал.
– Как же Мидзусима-сан убрал труп?
– Ну, принес полиэтиленовый пакет. Потом они с Идзуми-сан, приговаривая «ну и вонища», засунули труп в пакет.
– Ну и вонища, ну и вонища! – прыснул со смеху Рюхэй.
– Ну и вонища, ну и вонища! – с удовольствием вторила