Вполне понятно, что при этом непроизвольно возникал вопрос: что же надо делать, когда такое случится? Конечно, подобные мысли приходят не сразу. Они созревают в ходе долгого и мучительного раздумья, часто прерываемого повседневными заботами. Так думал не только я, но многие сотрудники отдела, прежде всего мой преемник Вессель, ставший впоследствии президентом Федеральной разведывательной службы. Нашему единомыслию благоприятствовало то обстоятельство, что мы были, образно говоря, защищены от давления извне благодаря сплоченности моих сотрудников, выдержавших не одно суровое испытание, и полному доверию друг другу. Даже офицер «по национал-социалистическому воспитанию» в моем отделе не был исключением. Но так было далеко не везде. В других подразделениях генштаба можно было встретить радикальные настроения, как в форме ярко выраженного национал-социализма, так и безудержного фатализма. И неудивительно: затянувшаяся неудачная война и непрерывный массированный идеологический пресс оказывали сильное воздействие на военных, особенно молодых офицеров.
Не считая забот о семьях, личное будущее беспокоило нас в меньшей степени. А вот судьба отечества внушала нам большую тревогу. В результате удачно проведенных разведывательных операций вскоре после Тегеранской и Ялтинской конференции мы получили сведения о планах союзников. В них шла речь о разгроме Германии и ее послевоенном разделе. Поэтому у нас не было никаких иллюзий в отношении того, что ожидало Германскую империю. Не возлагали мы никаких надежд и на то, что сразу же по окончании войны во вражеской коалиции произойдет раскол, хотя такое мнение часто высказывалось в войсках. И в то же время мы не могли смириться с мыслью о полном крахе Германии.
В своих размышлениях о будущем я прежде всего исходил из моего нынешнего служебного положения. Мне было ясно: если сейчас нашу агентурную сеть ликвидировать, то воссоздать через несколько лет после войны эффективную разведывательную службу будет очень трудно, а может быть, и невозможно. Следовало учитывать, что Советы воспользуются победой, чтобы внедрить своих людей в нашу новую службу. Так я пришел к решению, каким бы абсурдным и имевшим мало шансов на успех оно тогда, весною 1945 года, ни казалось: нужно попытаться создать, параллельно с текущей работой, ядро новой немецкой разведывательной службы. Ибо то, что будущему германскому правительству потребуется разведка, было для меня само собой разумеющимся. Положение с кадрами позволило бы, если начать подготовительную работу сразу после окончания войны, создать костяк такой организации из сотрудников абвера и моих надежных людей.
Да и внешнеполитические соображения подводили к мысли о необходимости спасения ядра внешней разведки, пока это было еще возможным. Коммунизм изменил