– Ты вот что, – нянька поджала губы. – Говори, да не заговаривайся. Бригиту в доме всегда почитали, и братьев её, Фола и Гразиса. А кому она молится, если у него и имени-то нет? Вот то-то!
И старуха потрясла в воздухе сухим желтоватым пальцем.
– Так откуда ж она взяла этого безымянного? Конечно, на улице кого только не встретишь, я вон сегодня браминов видел – головы бритые, жёлтой тканью обмотаны… Но эти хоть улыбаются и счастья всем желают.
– Да что ты, на какой улице? – Пантелеймоновна махнула скрюченной лапкой. – Лотта женщина приличная, по городу одна не шлындает! Парикмахерша ей эту пакость принесла. Я б таких подруг…
Адрес, куда нянька таких бы отправляла, был обозначен точно, и явно предполагал дальнее пешее путешествие.
– Ну, а зовут эту парикмахершу как? – терпеливо переспросил Суржиков. – И где её искать?
Названия салона Мария Пантелеймоновна, конечно, не знала, а имя – Диана Мерсье – он записал в блокнот, после чего попрощался со старухой и вышел из её душной светёлки.
Разговор с горничной лишь подтвердил сказанное нянькой, но ничего более Настя не рассказала. Владимиру вообще показалось, что она не то не вполне развита умственно, не то чем-то озабочена до такой степени, что не сразу понимает, о чём её спрашивают. Впрочем, вопрос о травах, за которыми хозяйка её посылала, девушка поняла и замахала руками, осеняя себя знаком святой Бригиты:
– Что вы, что вы, господин следователь! Разве ж можно такое делать? Для сна я травы покупала, законные, с печатью и всеми делами.
– А у кого? Мне бы тоже пригодились… для сна-то, а?
– Не помню я, – Настя свела глаза к носу для убедительности. – Забыла.
Так старательно девушка разыгрывала дурочку, что грех было бы ей не подыграть, так что Суржиков покивал, погладил её сочувственно по плечу и сунул в карман фартука монетку.
– Купи себе конфет каких, – сказал он, умалчивая о том, что вместе с монеткой в этот самый карман попала невзрачная сухая горошина нута.
Как и о том, что был это наспех замаскированный амулет, позволяющий в течение ближайшего часа послушать, что и кому Настя будет говорить, так сказать, передатчик. Приёмник представлял собой такую же горошину и размещался у сыщика в правом ухе, доставляя немалые неудобства.
Он попросил горничную узнать, может ли его принять хозяйка, та покивала и ушла куда-то вглубь жилой части дома. Суржиков похлопал себя по уху, беззвучно выговаривая слова заклинания, и в который раз удивился, что всё сработало.
Сработало, Тьма его побери!
Слышно было негромкое «тук-тук» и голос Насти, уже вполне нормальный и бойкий, без гнусавости и протяжных гласных.
– Можно, Шарлотта Германовна?
– Заходи скорей! – чуть хлопнула дверь, скрежетнул ключ в замке. – Ну, что там? Да не стой столбом, подай мне рясу мою, и тем временем рассказывай!
– Сыщик пришёл, – стала докладывать горничная. – Сперва со старухой говорил долго,