С того дня Мадурер начал рассказывать. Вначале он предложил художнику самому посмотреть картинки в его книгах. Но Сакумат сказал, что лучше представит всё с его собственных слов. И Мадурер стал рассказывать ему о горах и долинах, о холмах, покрытых фруктовыми садами, о густых лесах и возделанных пашнях, о селениях с белыми крышами и о других – с красными, о прохладных аллеях с высокими деревьями, в которых гуляет ветер. Сам того не замечая, он добавлял к пейзажам, виденным в книгах, новые – те, которых никогда не видел, а только представлял по рассказам служанок и отца. Это были дикие и прекрасные места, необъятные и волнующие.
– Мне нравится море, – сказал он однажды. – Когда я представляю его себе – такое огромное, синее, голубое, зелёное, то кажется, эта радость входит в мои мысли и заполняет их целиком.
Сакумат слушал, задавал вопросы, просил описать что-то поподробнее.
– Теперь я хорошо представляю то, что буду писать, – сказал он через некоторое время. – Вот только…
– Говори, Сакумат!
– Друг мой, мы задумали горы и море… Вещи, сами по себе необъятные. Если бы мы решили ограничиться одной стеной, у нас получилось бы мелкое море и сплющенные горы. Нам пришлось бы напрягать глаза – мне, чтобы писать, тебе, чтоб разглядывать. Поэтому я предлагаю использовать все стены комнаты – чтобы расширить пространство и дать простор взгляду.
– Конечно! – воскликнул Мадурер. – И вообще, почему бы…
Он вдруг смутился и замолчал.
– Продолжай, – сказал Сакумат.
– Но, боюсь, это будет тебе не по силам…
– Говори же, Мадурер! Выслушать тебя совсем не трудно. А там посмотрим.
– Ну вот, я подумал… если так, то почему бы нам не расписать стены всех комнат? Как если бы кругом было небо, понимаешь? Тогда всё стало бы ближе и крупнее, и разглядеть можно было бы побольше.
Сакумат провёл рукой по бороде, обрамлявшей его лицо тёмной полоской с проблесками серебра.
– Хорошая мысль, Мадурер. А что касается времени, то мы ведь не спешим, правда?
Мальчик только улыбнулся в ответ.
– Теперь нам надо привести наши мысли в порядок.
– Объясни, Сакумат. Я не понимаю, о каком порядке ты говоришь.
– Мадурер, – сказал художник, – мы хотим написать целый мир. Значит, нужно, чтобы в нашей живописи одно переходило в другое плавно и естественно, чтобы это не было похоже наперепутанные и размётанные ветром страницы. Тогда взгляд будет неторопливым путешественником, спокойно, без напряжения переходя от одного пейзажа к другому.
Мадурер задумался и долго молчал. Потом он сказал:
– Иногда, Сакумат, мне снятся сны. Всё в них так странно переплетается, изменяется, перетекает одно в другое…
Сакумат помолчал немного и спросил:
– Ты хочешь, чтобы наши образы были как в твоих снах, Мадурер?
Ещё какое-то время мальчик был погружён в свои мысли.