Больше такого с ним никогда не повторится. Он может каждый день приходить отмечаться в милицию. Деньги и часы у пьяного он не брал. Следователю сказал так, потому что заставили оперативники.
– К вам применялись незаконные методы дознания? – Коваленко по очереди посмотрел на обоих оперов, стоявших ошую[51] и одесную[52] от обвиняемого.
Маштаков поглядывал на Помыкалова с иронией. Молодой оперативник был индифферентен. Помыкалов не понял смысла вопроса. Зампрокурора повторил попроще.
– Вас что, били, пытали?
– Били, – с запинкой решился обвиняемый.
– Кто?
Помыкалов вновь забычился. Почувствовал, как опера горячо дышат ему в затылок.
– У вас есть телесные повреждения?
– Нету.
– Вы имеете право обратиться с письменным заявлением, – отработано разъяснял Коваленко. – По которому будет проведена прокурорская проверка в порядке статьи сто девятой УПК РСФСР[53]. Выведите его. Пусть в коридоре подождёт.
Опера убрали обвиняемого из кабинета.
Санкционировав арест, зампрокурора как бы между делом сказал собиравшемуся на выход следователю:
– Пусть Маштаков зайдёт один.
– С вещами? – Озеров понятливо осклабился, выказав лошадиные зубы.
Причина вызова на ковёр опера, на действия которого только что поступила жалоба, была истолкована соответственно.
Коваленко не отреагировал. Хотя следовало одёрнуть Озерова.
«Что за фамильярность? Я кто этому мальчишке? Ровня?»
Маштаков зашёл с приязненным выражением.
– Спасибо, Виктор Петрович.
Заместитель прокурора сперва не сообразил, за что его благодарят.
Потом скупо улыбнулся.
проверки для установления в сообщении признаков преступления.
– Вы как будто за личное одолжение благодарите. Рабочий вопрос… мы же с вами одно дело делаем. Присядьте на пару минут.
Опер поддёрнул брюки, опустился на стул. Коваленко разглядывал его.
«Говорят, он до сих пор здорово пьёт».
Одутловатость лица Маштакова и тёмные полукружья под глазами подтверждали слухи. В тоже время одет он был опрятно, хорошо подстрижен, чисто выбрит. Глядел ясным взором.
– Я внимательно изучил материалы служебной проверки по факту побега Фадеева. Руководство УВД не установило в ваших действиях существенных нарушений. Но это ещё ничего не значит.
Коваленко замолк, давая возможность собеседнику переварить услышанное и при желании ответить.
Опер оказался скор на язык.
– Я понимаю, Виктор Петрович. Всё зависит от того, как вы решите.
Коваленко поёжился, собираясь с поступком. Ощущение очень походило на внутреннее содроганье, перед тем как ласточкой нырнуть с крутояра в незнакомый водоём. Реально рискуя сломать шею. На всю жизнь остаться инвалидом.
– Не в моих