– А тебя?
– Рашель.
Голос женщины, чистый, слегка насмешливый, напоминал журчание узенького, но непокорного ручейка, струящегося в лесу между камнями и мхами.
– А мне можно свернуть сигаретку?
Ивана уже заметила, что Рашель курит самокрутку. Та порылась в кармане фартука и извлекла оттуда листочек папиросной бумаги и табак-самосад в полотняном мешочке.
– Что это за табак?
– Эльзасский. Его здесь выращивают.
– Правда?
Рашель улыбнулась, словно положила штришок краски на белый лист.
– Мы же тут живем наособицу.
Ивана в несколько секунд свернула самокрутку; табак был светлый, шелковистый, похожий на саму Рашель. Она закурила и несколько минут сидела молча, подставляя лицо ветру.
Это был какой-то особенный миг: она наслаждалась приятной вечерней прохладой, но главное – радовалась своей удаче.
Проникнув в окружение анабаптистов и познакомившись с этой открытой женщиной, что пожирала ее глазами, она сделала гигантский шаг к раскрытию тайны.
– Удивляюсь, как это они тебя наняли всего на несколько дней, – заметила Рашель.
– Люди, которые меня принимали, показались мне очень доброжелательными. Я им объяснила свое положение.
– А какое у тебя положение?
Ивана затянулась сигаретой, прежде чем соврать:
– Ни работы, ни жилья, ни башлей.
Рашель сочувственно закивала, распрямилась, выгнула спину и откинула назад свою круглую головку с густыми волосами, забранными под чепчик. Потом схватила Ивану за левую руку, ту, в которой не было сигареты. Ивана вздрогнула: Рашель нарушила закон Обители – никаких физических контактов с «мирянами».
– Судя по твоим пальцам, у тебя маловато опыта, верно?
– Вообще никакого! – призналась Ивана. – Тем более здорово, что они меня наняли.
– Вот и еще одно благое деяние в наш актив!
– Да, вы не боитесь безнадежных случаев!
Они дружно прыснули со смеху, и Ивана поняла еще одно: когда Рашель смеялась, она словно раскрывала некую тайну. Ее лицо вспыхивало, утрачивая тяжкую серьезность. А смех обнажал белоснежные зубы, чуточку выступающие вперед, что и объясняло слегка выпяченные губы.
– Я прямо не знала, куда мне податься, – продолжала Ивана еще более унылым тоном, увлекшись собственной выдумкой. – Пробовала найти работу в кафешках своего квартала, но им обслуга не требовалась. Вот я и решила попытать счастья здесь.
– Но почему в этой сельской местности? Ты выглядишь скорее как городская девушка.
– А я и есть городская, родилась в Париже. Но для приезда сюда у меня была причина… личная причина.
– Какая же?
Ивана