– Ты откуда? В наших дворах кого-нибудь знаешь? Нет? Ах ты, козел, ты что, самый смелый?
В лучшем случае с вечерней прогулки по дворам улицы Волгоградской можно было вернуться в синяках и с разбитым носом. В худшем, если волгоградские пацаны будут пьяные или не в настроении, – с переломанными ребрами. Идти вечером на Волгоградскую было равносильно самоубийству.
С неделю парни из компании Козодоева присматривались к Кайгородовой, прикидывали, как с ней дружить. Провожать по вечерам до первых домов на Волгоградской и прощаться там, посреди тротуара? Один раз, для куража, у всех на виду, можно поцеловать девушку, но каждый день такой номер будет глупо выглядеть. Что за прощание под пристальными взглядами прохожих? Это как последний поцелуй у вагона отходящего поезда: быстро, скомканно, неинтересно. Словом, Лена Кайгородова была симпатичной девушкой, но никому не нужной.
Первым на нее внимание обратил Миша Быков. По вечерам он стал уединяться с Леной, как-то раз даже проводил ее на другую сторону дороги. Сергей, не придавая особого значения мимолетному увлечению друга, спросил:
– Миха, а чего ей в своих дворах не сидится?
– Она говорит, что у них по вечерам на улице делать нечего: все парни или пьяные, или руки распускают. У нас и веселее, и спокойнее. На Волгоградской все «акции» тупые – в рыло кому-нибудь дать или кошку живую к дверной ручке привязать, а у нас что не «акция», то обхохочешься. Прикинь, на Волгоградской в «Рассеянного почтальона» не играют! Как в деревне чуваки живут, по-другому не скажешь.
Постепенно Быков так привязался к Кайгородовой, что совсем потерял голову и рассудок. В начале октября он вновь проводил ее на другую сторону улицы, но не остановился у витрины магазина, а пошел дальше, во дворы.
– Миша, ты куда? – испугалась девушка.
– К тебе. – Быков сделал вид, что удивился такому странному вопросу. – Я провожу тебя до дома, чтобы по дороге никто не обидел.
Поняв, что парень не шутит, Кайгородова повела его к своему дому самым коротким путем. «Даст бог, пронесет!» – решила она.
В этот день они дошли без приключений. В подъезде, между первым и вторым этажом, Миша прижал девушку к себе и в первый раз поцеловал. Лена, даже для вида, не сопротивлялась. Ее мысли были заняты другим: «Как он назад вернется?» Насладившись податливостью подруги, Быков, никем не замеченный, вернулся в свои дворы. На другой день повторилось то же самое: по какому-то стечению обстоятельств задиристая волгоградская молодежь собиралась в другом месте. Но вечно такое везение продолжаться не могло. На четвертый день пронырливый шкет лет тринадцати заметил чужака и доложил кому надо. Не успели Быков с Леной дойти до подъезда, как путь им преградили двое решительных парней.
– Эй, ты кто такой? – с вызовом спросил первый парень.
– По роже видно, что не наш, – процедил сквозь зубы второй.
Миша Быков,