Эш пришпорил коня, с одобрением подмечая подстриженные газоны старинного парка, клумбы, на которых уже успели проклюнуться первые ростки весенних цветов. Спустя несколько месяцев эти клумбы будут полны живых красок. Некогда Бедивер выглядел так же. Эш почувствовал укол ревности. Как же он хотел, чтобы родное поместье снова стало прежним! Однако все это глупости и напрасные траты, по крайней мере в нынешнем году. Неразумно спустить все деньги на красивые сады, когда надо платить долги и кормить домочадцев. Возможно, потом, если удастся получить заем. Теперь же все упиралось в финансы, даже вероятная женитьба. Обладая только собственными средствами, без значительных капиталовложений, он мог сделать совсем немного. Брак же с миссис Ральстон открывал бесчисленные перспективы – еще одна причина продать себя ради брака, организованного отцом.
Эш вздохнул. Причины для женитьбы действительно весомые. Его же желание свободы, права на выбор, когда дошло до этого дело, показались удивительно жалкими и незначительными по сравнению с преимуществами брака по расчету.
У входа в дом ему сообщили, что миссис Ральстон в дальних садах, и указали на прелестную гостиную в центре дома, где он мог ее дождаться. Если считать эту комнату показателем благосостояния Ситон-Холла, американка управлялась с финансами очень даже неплохо. Кремово-желтая краска на стенах совсем свежая, белая лепнина только что покрашена. Подушки на желто-голубой, обитой блестящим шелком софе заманчиво-мягкие. И в довершение всего у стены стояло фортепьяно.
Эш задумчиво коснулся пальцами клавиш, отмечая полный насыщенный звук. Должно быть, инструмент совсем новый, если на нем струны Бабкока[5]. Любопытство все-таки взяло верх, Эш нежно открыл крышку инструмента и заглянул внутрь. Он почувствовал давнее, столь хорошо знакомое ему волнение. О да, перекрещенные струны проходят через резонансные центры рамы. Бедивер был не в силах устоять, присел на стул и принялся играть. Он чувствовал себя хорошо, свободно. Его некому судить, ему некого впечатлять.