Он окинул взглядом дорогу и отметил ее оживленность. Это было неудивительно, на другой стороне через Пропасть туманов стоял большой город Рейк. Через Пропасть тянулся огромный каменный мост со сторожевыми башнями, в которых стояли городские стражи. Беглецы должны были свернуть за два поворота до подъема на мост и пройти до Сухого озера – большой круглой поляны, где летом цвели голубые цветы – сумары. Из-за них это место и получило свое название, потому что, когда по поляне гулял ветер, колыша сумары, казалось, что это волны бегут по глади голубого озера. Красивое место… Савер там бывал пару раз вместе со своим хозяином, когда лиор отправлял Дин-Одела в Рейк.
А сейчас цветы увяли, их время прошло. Летом, конечно, расцветут вновь, но Савер их больше не увидит, потому что он навсегда покидает Эли-Харт. И его хозяин тоже не увидит, потому что он стал предателем. Ему больше нет места в горном риорате, как нет места в Эли-Борге, в Эли-Ториан, в Эли-Рохте и всех прочих риоратах. Только смерть. Предателей всегда ждет смерть, и союзники Альвии и Тайрада не примут изгнанника, не укроют его, не дадут кров и защиту. Опасность для жизни беглеца не исчезнет нигде и никогда. Только за переделами риоратов, вдали от законов Перворожденных, для него найдется местечко. Но он не уйдет, останется ради своей проклятой любви. И всему виной Альвия Эли-Борг! Она и только она!
Стужа хлынула под кожу прислужнику, выморозила кровь, вонзила острые иглы в сердце, убивая в нем живое тепло, изгоняя доброту и сострадание. Мир вдруг поблек, стали тише голоса людей и животных. Они словно вязли в густом тумане, окружившем Савера. Он судорожно вздохнул, но воздух тоже загустел и никак не желал вливаться в глотку, вползал медленно и тяжело, обжигая гортань холодом.
«Виновна…».
– Что? – прислужник дернулся и оттянул ворот простого серого камзола.
На его лбу выступила испарина, неприятная, липкая. Она покрыла шею, спину, вспотели даже ладони.
«Виновна… Накаж-ши…».
Савер завертел головой, пытаясь найти того, кто нашептывал ему. Он обернулся к крестьянину, восседавшему на телеге, запряженной тягловой лошадью, и тот, указав кнутом на лиори, подмигнул и с его губ сорвалось:
«Она виновна».
Прислужник тяжело сглотнул и метнул взгляд на пешую пару. Мужчина, несший на спине тяжелый куль, ухмыльнулся, глядя на Савера, а его жена зашипела:
«Спас-си хоз-сяина, спас-с…».
«Накажи! – закричал всадник на пегом жеребце. – Она виновна!»
– Боги, – прохрипел прислужник, хватаясь за грудь.
Райверн обернулся, вопросительно взглянул на Савера и нахмурился. Он тихо позвал Альвию и указал взглядом на прислужника.
– Архон, – выдохнула Перворожденная,