Осенняя ночь. Темнота такая, что в метре от себя ничего не видно. Поступила команда остановиться на ночевку в деревне. Это хорошо. Можно покормить лошадей. Лошадь мне уже передали. Завел я ее в какой-то сарай, нашел охапку сена, задал лошади, прилег в кормушку и уснул мертвым сном.
Подняли по тревоге ранним утром. Срочно покинули деревню и разместились в лесу по периметру большой поляны. Поступил приказ – никаких движений, костров не разводить! Все были уверены, что после вчерашнего боя немцы попытаются уничтожить нас с воздуха. Некоторые даже ровики выкопали, на случай воздушного налета. Но пока тихо. Спешно устроились на дневку. Знали, что двинемся в путь только вечером или ночью. Мы, взвод разведки, устроились на опушке леса.
Второй день стоит хорошая теплая солнечная погода. В природе, как и в обществе людей, что-то нарушилось. В начале октября пришла настоящая зима, а теперь, спустя две недели, вернулось «бабье лето». Солнечно, вокруг стоит тишина, безмолвие. Можно подумать, что кончилась война. Но так всегда бывает перед бурей – и на фронте, и в природе. Поэтому все настороже. Ждем боя или отхода в глубь леса. А пока можно и пофилософствовать.
Через месяц исполнится ровно 40 лет, как кончилась война, а меня все не оставляет в покое вопрос: как мог выстоять в такой войне советский человек, и в частности солдат? Как человек мог месяцами жить без жилья? И не на одном месте, а все время в движении. А значит, он не мог оборудовать для себя даже примитивного пристанища, не имел возможности укрыться от холодных осенних дождей и пронизывающих ветров, от зимних морозов, доходивших порой до 40 градусов, не имел возможности снять и просушить обувь и одежду и даже разложить костер, чтобы согреться. Как он мог проходить в сутки по 80 километров с полной боевой выкладкой – винтовка, противогаз, вещмешок с боеприпасами и личными пожитками? И не по дороге, в теперешнем нашем понимании, а по бездорожью, превращенному тысячами солдатских сапог, военной техникой и обозами в месиво, иногда доходящее до колен, и под проливным дождем, а зимой – в валенках по превращенному в песок снегу. В мороз, при обжигающем ветре. Как мог человек жить без нормального питания и даже простой чистой воды, без сна по несколько дней? Спать в перерывах между боями на дне окопа, превращенного солдатскими сапогами в грязь, а зимой – на промерзшей земле. Жить без санитарной обработки (их стали проводить только в марте 1942 года), без бани и смены белья.
Думаю, что человек рассчитан на значительно большее, чем он отдает в повседневной жизни. Резервы человека неограниченны, и закладываются они с раннего детства. Говорят, человек познается в беде. Это истина. За четыре года войны и два года службы в армии каждый из нас повидал многое такое, чего не увидел бы за всю свою сознательную жизнь в других условиях. Кому было легче переносить тяготы войны – людям, избалованным жизнью или уже в детстве познавшим трудности? Кто был добрее и терпимее к своему ближнему – человек, которому экстремальные условия были по плечу, или выбитому из