What the hell's that over there,
A putrefying corpse sitting in that chair,
Where no one ever wants to go,
Down in the ground where the dead men go![1]
– Очень в тему, – заметила себе Даша. – прямо про нашу компанию. «But we all want to go down in the ground where the dead men go[2]».
Ей снова стало не по себе. К счастью, по телевизору была уже другая песня, «Knockin' on heaven's door» группы «Guns and Roses».
– Рай все-таки лучше, чем подземное царство мертвых, – заметила Даша, решив не переключать канал, хотя сначала хотела. – А что до мертвых, с ними мы уже знакомы не понаслышке. Ничего в них страшного нет…
Спать не хотелось, и Даша решила поработать. Она часто работала по ночам, даже с посмертными масками, и совсем не боялась. За работой она всегда чувствовала себя невероятно сильной и спокойной…
У Даши бывали, конечно, и творческие неудачи. Например, ей так и не удалось сделать скульптурный портрет Макса. Казалось бы, нет ничего проще – у «бойфренда» Даши было правильное лицо с выразительными чертами и волевым подбородком. Прямо-таки античный профиль… и поди ж ты, не выходило ничего, хоть плачь.
Даша отложила незаконченную голову Макса, и, взяв новый ком глины, стала задумчиво разминать его в руках. Она решила за неделю вылепить всех членов команды (портреты Мишки и Иры, а также ее собственный автопортрет у нее уже были). Зачем – Даша не знала. Ей захотелось. Почему нет?
У нее это почти получилось, и к моменту отъезда на полке стояли бюсты почти всех участников команды. Ехидно щурился Макарыч, задумчиво смотрела Женя, дерзко – Таня. Отстраненно взирал Игорь, хмурился Волосатый, широко улыбался Генка, профессор Кулешов, казалось, вот-вот разразится какой-то сентенцией, а у Феликса на лице было выражение, которое молодежь называет «покерфейс». Рядом стояли упомянутые уже бюсты самой Даши, Мишки и Иры.
А вот Макс так и не получился. Даша еще раза три приступала к работе над ним – и три раза отступала. Но еще хуже пошло дело с Македонским.
У Александра Филипповича было породистое, красивое лицо, с правильными чертами, но он был похож, скорее, не на легендарного завоевателя Азии, а на его мудрого воспитателя. Кажется, Македонский сам стремился подчеркнуть это сходство – прической и густой бородой, очень похожими на те, что были у великого философа. Аристотеля Даша уже ваяла, и грешным делом, решила, что будет просто.
Не тут-то было. Посмотрев через сорок минут