ИОГАННА. В чем?
БИСМАРК. Из-за меня погибли тысячи немцев, сотни тысяч французов. А что, если они ждут меня Там, на небе? И скажут: мы могли бы родить детей. А те дети – других детей… Понимаешь? Я вырубил лес поколений…
ИОГАННА. Ты становишься мизантропом. Но я тебя обрадую. (Достает из кармана передника красивый плотный конверт) Письмо от твоей Кэтти. Открыть?
БИСМАРК. Читай…
ИОГАННА (Садовым ножом вскрыв конверт и развернув бумагу с вензелями). Читать самой?
БИСМАРК. Да. Вслух.
ИОГАННА. Ладно. (Читает) «Дорогой дядюшка, только представьте – вот мы и снова в Биаррице, и в той самой комнате, где познакомились с Вами девять лет назад! Я вам пишу и слышу, как бьется прибой. Но сколько же всего случилось за это время, как изменилось все!..»
У БИСМАРКА по щекам текут слезы.
Что с тобой?
БИСМАРК. Ничего…
ИОГАННА. Но ты плачешь…
БИСМАРК. Да… Знаешь, к старости становишься нечувствителен к ненависти и к оскорблениям, но зато все больше ценишь любовь…
ИОГАННА (Утирая ему слезы, после паузы). Знаешь что, дорогой? Раз так, поезжай к ней опять. Я тебя отпускаю.
БИСМАРК. Не могу. При заключении мира с Францией я получил Эльзас, Лотарингию и контрибуцию в пять миллиардов франков, но забыл выговорить главное условие.
ИОГАННА. Какое?
БИСМАРК. Гарантию, что, если приеду в Биарриц, французы меня там не утопят.
ИОГАННА. Бедная Франция! Только потому, что Кэтти не приехала в тот раз в Биарриц, ты устроил бомбардировку Парижа!
БИСМАРК. Не говори ерунды…
ИОГАННА. Выбирая между мной и ней, ты выбрал Германию.
БИСМАРК. (После паузы, повернувшись к Кэтти, сидящей в шезлонге). Берлин, 10 ноября. Моя дорогая племянница! Ваше письмо разбудило во мне тоску по Биаррицу, по свободе, по былым временам…
ИОГАННА, обижено пожав плечами, уходит.
Каждый раз, направляясь в Рейхстаг или обсуждая вопросы, которые интересны мне лишь постольку-поскольку, с людьми, которые мне неинтересны вовсе, я думаю о жизни, которая была у нас на том побережье. Вы же знаете, что политика совершенно вылетала у меня из головы на “Утесе Чаек” или в гроте у маяка…
КЭТТИ. Дядюшка, представьте: вокруг грота у маяка теперь такие высокие перила, что там могут прогуливаться даже самые трусливые!
БИСМАРК. А у нас с женой теперь странное занятие – ухаживать друг за другом, где каждый попеременно играет роль то больного, то сиделки. Это добродетельно, но не очень весело…
КЭТТИ. А наш чудесный грот напрочь лишился своего очарования – по-другому все это и не назовешь…
БИСМАРК. Приближается старость. Я устал, земная жизнь еще не кончилась, но уже начинаешь ценить всю прелесть и блаженство покоя…
КЭТТИ. Разумеется, мы часто вспоминаем вас, и наверняка у вас чешется нос…
БИСМАРК (вставая и направляясь к Кэтти). Знаете, я бы с удовольствием ушел со сцены и переместился в ложу со зрителями. Но вряд ли мне разрешат – король слишком стар. Значит, надо продолжать служить…
КЭТТИ.