Зикка вздернула нос, и Мора подумала, что мир – это точно не про старшую сестру. Мать примирительно улыбнулась Зикке, а отец качнул головой – сейчас уж точно не время для споров. За окном радужно вспыхнуло, грохнуло, забренчали приборы на столе, и мобус прокряхтел в нарастающем шуме:
– Старый оборот окончен. Начинаю отсчет нового.
Мора уже ничего не слышала, кроме криков, свиста и трескотни фейерверков. Небо за грязным стеклом вспыхнуло, светило скрылось в разукрашенной дымке. Зикка в три глотка осушила бокал, отец отпил немного, мать – только пригубила. Мора понюхала свой имбирь, лизнула и крепко зажмурилась. Он обжигал, но вкус у него был приятный. Как хорошо быть взрослой…
Чуть только за окном поутихло, отец объявил:
– Время подарков! Начнем, конечно, с тебя, Мора.
Он сдержанно улыбнулся. Мать порозовела, теребя край скатерти. Мора переводила изумленный взгляд с отца на маму и обратно. Они что-то ей приготовили. Что-то особенное, что-то очень важное.
Праздник урожая не только отмечал наступление нового оборота – для удобства было принято, что в этот день каждый житель острова отсчитывал свой собственный, личный новый оборот жизни. У Моры же сегодня был и вовсе двойной праздник: ей исполнялось семнадцать. А это означало, что в этот оборот ей уже можно – официально! – сделать операцию. Но если другие, из-за ровных черт походя друг на друга как две капли воды, копили на операции ради того, чтобы хоть немного выделиться – впрыснуть под кожу цветной пигмент, сделать на носу горбинку или чешуйки на скулах, – то Море все эти особенности были нисколько не нужны. Она хотела стать как все. Хотела стать обыкновенной, среднестатистически красивой – каким на острове рождался каждый. Никто особенно не задумывался над тем, почему так происходит, а асимметрия или необычность черт встречались невероятно редко. Настолько редко, что случаи рождения некрасивых детей за всю историю острова можно было пересчитать по пальцам. И когда появлялся странный, «испорченный» ребенок, это событие тотчас обрастало безумными легендами.
Поговаривали, что «испорченным» не место на острове: в один прекрасный день они бесследно пропадали, а в их личных файлах в графе «причина смерти» значился прочерк. Правда, все они жили задолго до рождения Моры, и их исчезновения казались ей не более чем пустыми слухами, раздутыми за давностью лет. Мора была уверена, что люди просто терпеть не могут тех, кто отличается, – вот и сочиняют о них невесть что или даже подчищают о них память.
Ей отличаться не хотелось, и родители знали об этом прекрасно. Сколько раз она заговаривала об операции… Она Море нужнее, чем всем островитянам, вместе взятым, – ей ведь не для интереса, не для развлечения или украшения, Море просто нужно стать нормальной: ходить по улицам, не пугая одним своим видом. А родители – ну конечно, теперь все сходится! – очень долго откладывали деньги.
– Милая моя дочь, – торжественно начал отец. – В этот важный оборот боги