«Прыгнуть, что ль, удумал» – подивился навклер.
Самоубийство! Но если он так хочет, так пусть ныряет за борт. Волны разобьют его, тело утянут на дно голодные духи.
Месяц в пути не отразился на одежде путешественника. Он оброс, да. Борода явно ждала внимания цирюльника. Но одежда – как новая! Только сейчас морская вода начала ее портить, пропитывая солью. Одежда отяжелела. Шерстяная туника утянет самоубийцу на дно. На радость местным духам.
В окрестностях Циралиса моряк из Тирина чувствовал себя неуютно. И в летние месяцы, когда ветер подгоняет корабль в порт, когда жара давит, от вида бирюзовых волн становилось не по себе.
Внизу будто живет нечто, провожая ленивым взглядом корабли. Огромная рыбина, затаившаяся до поры. Не хищная, иначе она бы бросалась на всякое судно. Слишком умна, чтобы дергаться.
Над головой кружились птицы, насмешливо вопя над безумцем, нарушившим покой морских духов. Птицам ничего не грозит. Вон, угнездились в склоне, птенцы не высовываются. Наверняка смеются над тиринцами, явившимися в чужую страну.
А пассажир оставался у планшира. Не обращал внимания на удары волн, качку, порывы ветра. Он глядел на чужие берега, чего-то ждал. Будто сейчас подадут сходни, по которым он спустится на причал. Но до причала еще далеко.
Навклер думал загнать пассажира в трюм, но любопытство и осторожность заставили его сдержаться. Если пассажир намерен отдать душу хозяину этих мест – пусть! Морские духи удовлетворятся жертвой и отстанут от корабля.
Зерновоз тяжело продвигался на запад, ветер трепал отяжелевший от влаги парус. Вся команда забилась по углам, куталась в плащи. Стихли разговоры, свист ветра и звон натянутых канатов походили на призрачные голоса.
Только пассажир оставался у планшира. Не двигался все это время.
Солнечная колесница катилась на запад, собираясь нырнуть за горизонт. Оставшись без внимания Всевышнего навклер и другие тиринцы испытывали ужас. Моряки направили судно прочь от берегов, чтобы в ночи не наскочить на рифы.
Пассажир все ждал, не двигался с места. Одежда на нем отяжелела и задубела. Он наверняка замерз, но стойко переносил невзгоды путешествия.
– Проклятый дурак, – выругался навклер.
Уже совсем стемнело. Северная сторона мира темнела высокими скалами. Гирция погрузилась во тьму, но ее земли спорили с ночной тьмой. На западе порой чудились отблески уходящей колесницы. Особенно, когда корабль поднимала высокая волна. Ветер наконец-то переменился, дул с кормы, натянув паруса.
Они более не хлопали, как крылья подбитой птицы. Корабль уверенно пошел на запад.
– Ребятишки, не спать вам эту ночь! – повеселел навклер. – Ловим ветер.
Хороший знак. Так подумал навклер.
Пассажир сошел на берегу в трех милях от Циралиса. За спиной о рифы терлись обломки корабля. Налетевший шквал бросил зерновоз на север, каменные зубы вспороли деревянное брюхо. На дно ушли десятки, сотни талантов зерна. Драгоценнейший груз, дороже