Варгамяэскому Андресу от такой толоки большой выгоды нынче ждать не приходилось, скорее надо было опасаться убытка — ведь у него в хлеву навоза наверняка меньше, чем у любого из соседей. У прежнего хозяина и скота-то было немного, к тому же в последнюю зиму он старался не расходовать солому на подстилку, а перевез ее в свою новую усадьбу, чтобы там было больше навоза для удобрения полей.
Утром в условленный день в усадьбу Ээспере пригнали шесть лошадей, так что вместе со своими их получилось восемь. Вскоре стало ясно, что если все восемь будут возить навоз без перерыва, то к обеду он весь окажется в поле. Чтобы разумнее использовать рабочие руки, Андрес после обеда направил трех лошадей на вспашку — запахивать в землю только что раскиданный навоз.
Сам хозяин был на поле — сбрасывал навоз. Как ни старался он, чтобы кучки были как можно меньше, а промежутки между ними как можно больше, все напрасно: на кусок парового поля навозу все-таки не хватило. Одна надежда: авось к осени удастся сюда еще немного подбросить, иначе не стоит и семена тратить.
Андрес с грустью глядел на неудобренный участок. У него было такое чувство, будто он то ли обделил, то ли обманул кого-то. Утешала лишь мысль, что со временем в варгамяэских хлевах навоза станет больше. Эта мысль немного успокоила его, и он смог даже принять участие в общем веселье.
А настроение у всех было сегодня преотменное — кроме пива нынче не было недостатка и в горькой. Во время обеденного перерыва соседский Каарель сломал черенок от вил, и это показало Андресу, что «веселой водички» было вдоволь, даже больше чем надо. Если еще добавить, пожалуй, и другие помощники вилы переломают, и вся работа застопорится.
Из хлева доносился галдеж, мужики зычно погоняли лошадей, так что их голоса слышны были даже женщинам, которые на поле разбрасывали навоз. Может, именно потому, что мужики так громко погоняли лошадей, развеселились и женщины, словно они собирали цветы или ягоды, и в ответ на голоса мужиков раздавался звонкий женский смех и визг.
Чем ближе к вечеру, тем громче становились крики мужчин и звонче голоса женщин. Кто знает, во что мог бы вылиться весь этот громкий, разноголосый шум, если бы вовремя не кончился в хлеву навоз.
С последними возами явились в поле и те, кто грузил в хлеву навоз на телеги, — им захотелось своими глазами поглядеть, чего это девушки так раскричались. Но стоило только кому-нибудь из мужчин подъехать ближе, как девушки мигом стихали и принимались так усердно разбрасывать навоз, что только берегись, не то в глаза попадет.
Под конец появился с возом и соседский Каарель. На этого парня все девушки заглядывались — и силач, и задира. Правда, на Троицын день он ээспереского хозяина не смог одолеть, но этого девушки вообще в расчет не принимали.
— Мой воз последний, дорогой хозяин, — сказал Каарель весело.
— Маловато, конечно, да что поделаешь, коли больше не везете, — ответил Андрес.
— Мы бы привезли, — ответил батрак, — привезли бы за доброе