– Дорого обойдется.
– Сколько? Не жалей общака, все выкладывай.
– Тебе лично дорого обойдется.
– Ты это о чем?
– О твоем вкладе в Цюрихе.
– Что? Ты…
– Я знаю все. Давай ключ или загнивай в крытке.
– Крысятничаешь, сволочь! Может ты меня и вкозлил?
– Не в тему. Слушай, тот мусор, что ведет твое дел, он настоящий отморозок. К нему не подъехать. Тут нужны другие методы. А это стоит дорого. Теперь подсчитай, сколько у тебя грехов и какой срок тебе грозит, если я не дам отмашки по своим каналам. Я ведь тоже не сын миллиардера, чтобы на тебя тратиться.
– Да, понимаю, я вола впарил. Ты пацан правильный, с понятием. Лады. Только и плату ты требуешь уж через чур.
– Тебе сколько лет? Не стар ли нары парить.
– Взял ты меня на «кабы». Сдохну я в крытой, Витюша. Помоги.
– Я знаю. Ключ к вкладу – флешка. Это плата за твою волю.
– Я лучше здесь, – Кирдин отвернулся на своем стуле, потом повернулся и горячо проговорил, сгибаясь к собеседнику: – «Успех» хочешь? И еще пару точек?
– Флешка. И все будет вась-вась.
– Да я тебя опущу ниже канализации.
– Сам смотри, не опустись.
– Все, базар закончен.
– Ты отвечаешь?
– Отвечаю. Я тебя!
Андрей встал и быстро вышел.
Пришел он на свидание только через неделю. Выглядел Кирдин еще хуже, весь обрюзг, складки свисали с его толстых щек. Андрей сел, откинулся на спинку стула и разглядывал своего хозяина с усмешкой на губах.
– Информация к размышлению, – начал он, медленно растягивая слова. – Малявы Фаре и Кону можешь больше не слать: во-первых, они попадают ко мне, в во-вторых, пацанов больше нет. Правильные были пацанчики, земля им пухом.
– Это ты их завалил, ты?
– Отвечай за базар.
– Что… теперь будет?
– Лет двадцать. Адвокат уже доложил мне.
– Боже мой, боже мой. Ты… ты же у меня совсем недавно, какой-то год, ну – полтора…
– Год и восемь месяцев. Продолжай.
– И уже так оборзел. Да ты… ты…
– А теперь послушай меня.
– Да ты бы и так меня заменил. Ну сколько мне осталось, лет пять, не больше. И ты бы стал моим доверенным, правой рукой.
– Закрой хавло. Мне нужна флешка. Я же все равно ее найду, переверну все твои заначки, когда же ты в это въедешь.
– Двадцать лет, Дяга, это только двадцать лет. Такие, как я, долго не сидят. И когда я вернусь, я тебя достану. И тогда, Дяга, ты пожалеешь, что родился.
– Я, наверное, плохо обрисовал тебе ситуацию, Кир. Ты просто не доживешь до суда.
Кирдин отшатнулся в ужасе не столько перед смертью, сколько перед таким предательством.
– Витя, я же тебя любил, как сына.
– Гони флешку, папаша.
Кирдин поник, съежился и плечи его затряслись…
Через два дня Андрей приехал домой рано, вбежал, загнанно озираясь, на этаж, отпер дверь своим ключом и вошел в детскую. Ира была в школе, и бабушка успела навести