Дело в том, что Марина Даниловна была преподавателем вуза, который окончила Надежда и где ещё учился её то ли муж, то ли кавалер, от которого она собиралась делать аборт. О чём ей было разговаривать с нами, юными, тупыми, на её взгляд, мамашами, уже имеющими по одному ребёнку и всеми силами старающимися приобрести ещё по одному чаду.
Когда она негромко разговаривала с Мариной, мы всё равно слышали, как она рассуждала о том, что жизнь так многообразна и прекрасна, что отдавать её на заклание семье и детям просто глупо. Вот она единственная дочь у родителей. Они воспроизвели её на свет довольно поздно и ничуть об этом не жалеют. Зато путешествовали, переезжали с места на место, и ничего их не обременяло. Они театралы, книгочеи, и она тоже любит именно такой образ жизни.
Я, любительница читать всё подряд, выписывающая толстые журналы и изучающая их от корки до корки, наивно поинтересовалась, а как она относится к последнему роману Даниила Гранина «Зубр», на что получила ответ:
– Я такие вещи не люблю.
– А кого же из писателей вы любите? – с удивлением спросила я, зная, что читающий народ как раз только и обсуждал этот роман.
– Я люблю Писарева, – с вызовом ответила Надежда, то ли ёрничая, то ли придумав такой ответ для отмазки тем, кто интересуется её внутренним миром, выбрав своим кумиром мализвестного и малочитаемого современной публикой автора.
Я-то, будучи начинающим специалистом с филологическим дипломом, Писарева когда-то читала и не представляла себе, что можно любить этого полуписателя – полупублициста девятнадцатого века, как мне представлялось. Но вообще-то ответ произвёл на меня впечатление, и я подумала, что если девица с техническим образованием увлекается такой литературой, то это заслуживает уважения.
Узнав, что я работаю корреспондентом в молодёжной газете, она всеми силами старалась принизить мой статус, мелко издеваясь и над моей внешностью, мол, надо бы похудеть, и над моим будущим положением многодетной матери, потому что так карьеру не сделаешь, и над моим следованием стереотипам – все читают Гранина, и я туда же. Надежда всеми силами намекала, что она другая.
Она, действительно, хоть и была почти моего возраста, разительно отличалась и от меня, и от моих соседок по палате. Высокая и стройная, она не напялила, как мы все, больничный бесформенный халат, а принесла из дома что-то вроде пижамы, шёлковый нарядный костюмчик. Нам велено было больше лежать и мы лежали с немытыми, нечёсаными как следует волосами, а она встряхивала короткой стрижкой и всё время бегала куда-то по коридору, кажется, курить. В общем, по всему было видно, что никакая многодетность