– Сейчас, – вздохнул Лариш. – Буду звать помощников.
– А почему нельзя просто приподнять? – подала голос я.
– Эта материя приобретает прочность только в последние сутки из месяца, который ей требуется отвисеться. – Отвечать пришлось Эллу, так как Лариш сбежал.
Эльф недовольно на меня косился и с радостью бы отодвинулся, если бы не боялся повредить паутинку. Но так как он был существом сознательным, да и я испытывала уважение к чужому труду, то стоять нам приходилось почти вплотную. Кроме невесомого кружева, меня теперь еще окутывал и аромат разнотравья с яркой ноткой горького шалфея. Остроухому подходит…
Но все же насколько противный мужик!
Подтверждая мои выводы, Элливир посмотрел на меня, надменно скривил губы и иронично поинтересовался:
– Пока мы изволим ждать Лариша, хочу поднять ту тему, которую вы прервали своим триумфальным падением.
– И как же мы своим принципам-то изменили?! – не сдержалась я. – Девушка падает – и поймали!
– А если бы не поймал, то просто парой переломов вы бы не отделались, – сухо ответил Эл. – Но если прекрасная против спасений, то в дальнейшем приму это к сведению.
Прекрасная! Ну вот почему тут все обзываются, а?! Он, между прочим, тоже не блещет классической эльфийской красотой!
– Так почему вы находитесь в помещении с лилией? – вскинул темно-золотую бровь Хозяин Медной горы и выразительно посмотрел на потолок. Я подняла взгляд и увидела огромное стилистическое изображение той печати, которая была на документах у Феликса. Цветок с ящеркой.
Мне было сюда нельзя. Твою же мать! И чем это грозит?!
Но… как-то тут странно. О том, что помещение не общего доступа, узнаешь непосредственно в нем самом, и то если сподобишься на потолок посмотреть. Какая идиотская система!
– Господин Элливир, а почему же этот знак не висит где-то снаружи? – сладко поинтересовалась я, в упор глядя на златовласого наглеца, в чьих черных глазах серебром переливалась ирония. Снова с головой не ухнуть в этот космос мне позволило только осознание, насколько остроухий низкого обо мне мнения.
– Леди Юла, – вкрадчиво проговорил Эл, вызвав мимолетную вспышку гнева от сокращения имени. – Не хочу вас ставить в неловкое положение, но герб висит над дверью. Куда вы смотрели, когда заходили?
М-да. Я-то смотрела под ноги, как и любой нормальный приземленный человек, который не верит в зеленых кикиморов и зубастых страшненьких эльфов с чудесатыми именами. Зато, как оказалось, они в меня верят.
А если серьезно, то в коридоре была очень красивая плитка, которая зачаровала меня, и я прошла в этот зал, не поднимая головы.
Можно, конечно, так и объяснить, но мне показалось, что зубастый эльфик не страдает излишним состраданием к ближнему.
– Даже не знаю, что теперь будет, – пожал плечами Элливир, задумчиво улыбаясь. – Но Гудвин славится гневным нравом… Да и Ла-Шавоир не будет так снисходителен,