Растрёпанный Арсений с портфелем подошёл к остановочной площадке автобуса, расположившейся перед уклоном дороги – в сторону центра города шоссе уходило немного вниз. Там маялись несколько человек: тридцатипятилетний тощий тип в летней рубахе с кармашком, Пантелеевна – пенсионерка шестидесяти пяти лет, жена Кузьмича – сухонькая, смышлёная. В руке она сжимала ручки сумки из сморщенной и потрескавшейся кожи. Чуть поодаль, у знака остановки, упитанная гражданка сорока пяти лет с объёмистой сумкой поминутно выглядывала на дорогу, в нетерпении ожидая автобус.
– Доброе утро, Пантелеевна! Куда так рано? – попытался выведать Арсений.
В своём дворе им не всегда удавалось ладить, в особенности когда они с Кузьмичом замышляли нечто эдакое в его гараже.
– На виллу. Теплицы с помидорами проверять. Они у нас скороспелые.
За крытым остановочным павильоном росло деревце, а далее – текла речка. Арсений намерился подойти к деревцу, но, передумав, сел на лавочку в павильоне. Он со скучающим видом потрогал портфель, не найдя в нём ничего интересного, принялся озираться по сторонам.
Утро отсчитывало тихие минуты всё скорее. По окраинной улице ещё не плыл поток автомобилей, разве что изредка проезжали легковушки. Вдалеке заводской гудок призвал новую смену к работе. Гудок медленно, протяжно просипел и стих. Сразу за ним до собравшихся донёсся шум приближавшегося автомобиля или автобуса – он, словно услышав стон завода, торопился по улице. Гражданка снова растянула шею, подавшись вперёд, и даже привстала на носках. Арсений на лавочке оживился. Нет, по дороге проехал продуктовый автофургон. Арсений поглядел на рекламу колбас, наклеенную на его бортах и зевнул. «Так и уснуть недолго», – подумал Арсений. Дабы не остаться здесь до обеда занятым просмотром снов, он поднялся и подступил к деревцу.
На ветках распускались листья, и от них шёл запах, говоривший о приходе тепла. Сегодняшнее утро было слегка прохладным, и Арсений, как многие горожане, спешившие каждую весну скинуть с плеч тяжёлые тулупы и куртки, не дожидаясь полного схода снега, сейчас подмерзал и ёжился за тканью тонкой летней рубашки. Но, переминаясь на солнце, уже можно было согреться. Арсений повернулся к светилу правым боком, чтобы хотя бы он оттаял и прекратил мелко дрожать. «А днём будет совсем жарко», – крепил себя Арсений, он всё еще зябнул и снова трясся. Сделав установку «на тепло», Арсений с безмятежным видом созерцал «ботанические виды» в городской среде и бухтел какие-то ритмичные отрывки. Те, кто в то утро около павильона, отвлёкшись от своих дум о предстоявшем рабочем дне, подключил